«В России 100 тысяч программистов ежегодно меняют работу»

В интервью «Хайтеку» Дворская рассказала о принципах работы JungleJobs, потенциале России, как поставщика рабочей силы для крупных международных компаний, и робких программистах, которые могут уволиться из-за незакрытой форточки.

«Клиент через нас получает неограниченный доступ к ресурсу для закрытия вакансий»

— Расскажите, что из себя представляет ваш сервис?

— JungleJobs — модель маркетплейса, где встречаются клиент, у которого есть потребность в подборе персонала, и отобранные нами профессионалы в сфере рекрутмента — кадровые агентства, рекрутеры из кадровых агентств, фрилансеры. Клиент через нас получает неограниченный доступ к ресурсу для закрытия вакансий. В России мы работаем в 40 городах, также работаем в Соединенных Штатах, Азии.

Раньше были объявления на столбах (это работает до сих пор), газеты, которые позже перешли в сайты вакансий, параллельно существовали кадровые агентства — профессиональные и не очень: девочка могла поставить себе стол и стул, купить подписку на HeadHunter и считать себя рекрутером.

Мы же по крупицам собираем профессионалов, которые знают, что рекрутмент — это технология. Мы достаточно дорого берем за «голову», средний чек составляет 250 тысяч рублей — такую сумму клиент платит нам за закрытую вакансию.

— Сколько у вас работодателей и рекрутеров?

— На сегодняшний день у нас порядка 250 работодателей, зарегистрированных на площадке. Попасть они к нам могут только после заключения контракта, это жесткое условие. Еще порядка 200 компаний находятся на этапе заключения контракта.

Рекрутеров-исполнителей у нас сейчас 512. Их отобрали из более чем 2,5 тысяч претендентов, то есть четырех из пяти рекрутеров мы не пускаем на площадку. Как в Uber у нас есть рейтинговая система, и если у исполнителя по каким-то причинам низкий рейтинг, он в течение двух-трех месяцев покинет площадку.

— Сколько человек занимаются поиском IT-специалистов?

— 180

— Какие крупные IT-компании являются вашими клиентами?

— Я не могу их называть, поскольку у меня нет разрешения на их упоминание в СМИ. Логику таких компаний объяснить просто: для кого-то упоминания о работе с рекрутерами могут значить текучку в компании. Могу сказать, что среди наших клиентов есть один из крупнейших поисковиков и другие крупные компании в IT — большие и средние интеграторы, ведущие разработчики заказного программного обеспечения.

— Сколько IT-специалистов необходимо суммарно этим компаниям?

— Сейчас у нас порядка 70 вакансий в Москве, еще порядка 40 — за пределами столицы: Санкт-Петербург, Новосибирск, Калининград, Томск, Ижевск, Нижний Новгород, США.

— Какие специалисты являются наиболее востребованными в сфере IT?

— Тенденция на web-разработку как была, так и есть — это все, что касается Java, JavaScript, Python, C++. В последнее время становится популярным React (JavaScript-фреймворк от Facebook — прим. авт.). Наш сайт JungleJobs написан на React, поэтому мы знаем, насколько это сложно и дорого.

Компаниям по-прежнему нужны программисты iOS и Android, которые стоят неприличных денег.

Неплохой специалист находит работу, размещая объявление в «Моем круге», меньше, чем за неделю.

— За закрытие каких вакансий в IT работодатели готовы заплатить наибольшую сумму? О каких цифрах идет речь?

— Совершенно точно это те специалисты, которых я назвала ранее. Зарплаты у них могут быть от 120 тысяч рублей в месяц и до бесконечности, если мы говорим об иностранных компаниях.

При этом специалисту не обязательно переезжать, он может работать из России. Например, одного из «тимлидов» (team lead — руководитель группы разработчиков — прим. авт.) нашего сервиса я схантила из компании, где он получал большую долларовую зарплату. Мне удалось заинтересовать его задачами.

— Ну, с вашим опытом и не схантить…

— В любом случае мы были стартапом и у нас не было бюджета на поиск персонала по ценнику JungleJobs. Кстати, клиенты платят нам от двух окладов за «голову». То есть для того, чтобы взять на работу человека с зарплатой 150 тысяч рублей, работодатель заплатит нам 300 тысяч. Из них мы себе оставим 90, а 210 получит рекрутер. То есть мы оставляем себе 30%, а 70% получает рекрутер.

«Все дело в некоторой скандальности нашего проекта, ведь многие были недовольны, когда мы пришли на рынок»

— Изначально вы забирали только 20%, остальное переводилось рекрутеру. С чем связано увеличение комиссии?

— Это изначально было заложено в бизнес-план. Но рекрутеры не потеряли в зарплате, так как мы увеличили нижний порог гонорара, который должны заплатить клиенты.

— Сколько зарабатывают ваши рекрутеры?

— По-разному. В этом году мы уже отправили им больше 15 миллионов рублей — эта информация была актуальна на конец лета.

— Я где-то читал, что при работе с вами рекрутеры вынуждены вносить свои базы данных на сайт…

— Врут! Все дело в некоторой скандальности нашего проекта, ведь многие были недовольны, когда мы пришли на рынок.

Два года назад я с двумя партнерами арендовала у друзей небольшой кусочек офиса на три стола. Спустя год работы мы подтвердили венчурные инвестиции от двух фондов, один из которых принадлежит Абрамовичу. Журналистка из РБК сделала классный заголовок: она написала, что Абрамович инвестирует в российский рекрутмент. Знал бы об этом Абрамович!

Затем мы открыли второй офис в Воронеже и кто-то написал, что Абрамович инвестирует в Воронеж. И в этот момент рынок рвануло. 25 лет кадровые агентства брали деньги зачастую за достаточно посредственного качества услуги.

После кризиса 2008 года в рекрутмент пошли очень многие, кто не имеет к нему никакого отношения. Их привлекал высокий средний чек и низкий порог входа в профессию. Соответственно, мы получили очень большой рынок непрофессионалов. И все прекрасно, простите, рубили деньги!

— Каково соотношение российских и зарубежных работодателей?

— Думаю, что 50 на 50. Если мы считаем, что иностранные компании — это те, у кого головной офис находится не в России.

Если продолжать эту тему, то я думаю, что Россия в ближайшее время должна стать крупнейшим R&D-центром в мире. Сейчас история с Индией уже не так актуальна, там уже не хватает ресурсов. В скором времени либо иностранцы начнут массово забирать наших разработчиков, либо мы сами поймем, что на этом можно заработать, и станем R&D-центром для крупных мировых компаний.

«Когда меня спрашивают, куда лучше отдать детей учиться, я отвечаю: если ребенок хоть как-то не гуманитарий, то в IT»

— Как вы можете оценить ситуацию с IT-кадрами на российском рынке в целом?

— На рынке IT есть нехватка специалистов и перегрев рынка с точки зрения уровня заработных плат. Когда меня спрашивают, куда лучше отдать детей учиться, я отвечаю: если ребенок хоть как-то не гуманитарий, то в IT. Эта отрасль будет только развиваться. Появляются новые востребованные профессии, актуально все, что касается искусственного интеллекта, робототехники, машинного обучения, big data.

Практически все отрасли изменятся в ближайшие пять лет благодаря машинному обучению. Специалистов в этой области крайне мало, это как раз то направление, где рынок будет перегреваться. Парадокс заключается в том, что это как раз те специалисты, для которых деньги не так важны. Они — про задачи, про амбициозные внедрения.

Также будут востребованы люди, которые обеспечат связь между гиками (в хорошем смысле слова), которые занимаются исключительно разработкой, и теми, кто может внедрить их решения в какую-либо отрасль бизнеса.

Недавно меня спросили, какое количество IT-специалистов ежегодно меняют работу. Думаю, что от 100 до 200 тысяч человек. Они не задерживаются на одном месте, ведут по два — три проекта одновременно.

— На каком уровне по зарплатам находятся IT-специалисты по сравнению с другими специальностями?

— Они космически впереди! Зарплата в 150 тысяч рублей — это хорошая менеджерская зарплата во всех других отраслях. Чтобы получать такие деньги человек должен делать правильную структурированную карьеру. Например, в FMCG (fast moving consumer goods — быстро оборачиваемые потребительские товары — прим. авт.) чтобы получать такую зарплату человеку придется проработать 5-7 лет. А в IT эти деньги может зарабатывать человек, который три года работал на правильных технологиях.

Средняя зарплата генерального директора в неплохой компании в России начинается от 350 тысяч рублей.

Сегодня ценность человека, который умеет писать код, приравнивается к ценности человека, который умеет принимать решения.

Разработчиков покупают задачами и условиями. Если им интересны задачи, дальше идет борьба условий. У нас был интересный случай, когда один классный разработчик принял решение покинуть компанию. И когда рекрутер поинтересовался у него, в чем причина ухода, тот ответил, что ему дуло из форточки, которую не закрывали в офисе.

Для разработки важны базовые условия: удобный маршрут до работы, отсутствие дресс-кода, ненормированный рабочий день, возможность работать из дома. Есть ряд факторов, которые должны соблюдаться. Если компания все это предоставляет, то разработчики могут пожертвовать какой-то частью зарплаты и выбрать эту компанию в качестве работодателя.

— То есть комфорт может быть важнее денег?

— Всегда есть что-то большее, чем деньги. Особенность поколения Y (ребят, которым сейчас 16-26 лет) заключается в том, что им недостаточно просто работать и зарабатывать деньги. Это люди, которым действительно хочется заниматься чем-то интересным для себя и расти. Среди работодателей побеждает тот, кто может понять, что нужно сотруднику, и дает ему это.