«Биткойн — это не валюта, это очень ценная технология»

— Как вы относитесь к предложениям обложить майнеров криптовалюты налогами, известны ли вам примеры такого налогообложения в мире?

— Примеров таких мне пока не известно, и я не понимаю, какими механизмами это можно сделать. Есть нормальное налоговое законодательство, которое и так работает, облагая налогами людей, у которых есть доходы. Если кто-то купил себе майнинговое оборудование и получил от него доход, задекларировал его, заплатил обычный подоходный налог или налог на прибыль, то зачем придумывать отдельный налог на майнеров?

— Чиновники разных стран пытаются запретить ICO, куплю-продажу криптовалют, зарегулировать сферу блокчейна. Они боятся децентрализации?

— Мне кажется, самая большая проблема — это недостаток понимания. Понимания уже намного больше, чем было несколько лет назад, но все равно недостаточно. Я считаю, что любые новые технологии не нужно регулировать прямо на старте. Нужно сначала до конца в них разобраться. Например, понять, что ICO, выпуск токенов — это не просто создание какого-то спекулятивного инструмента. Токенизация позволяет совершенно по-другому запускать бизнес. Она позволяет перезапустить всю микроэкономику, обеспечив ей новые драйверы роста.

— Что вы скажете про уровень компетенции российских чиновников в области блокчейна?

— Думаю, за последние два-три года этот уровень очень сильно вырос. Два года назад вообще никто о блокчейне в России не говорил. Сейчас говорят все на каждом углу. И многие, в том числе на уровне чиновников, понимают пользу новой технологии.

— При этом на рынке практически нет больших проектов внедрения блокчейна в крупном бизнесе или в госуправлении…

— Когда все началось? В прошлом году, по сути. Я думаю, что год-два — и появятся проекты, которые покажут, насколько это все по-другому работает, покажут статистику экономии ресурсов.

— В бизнесе или в области госуправления?

— Я думаю, и там, и там.

— Но какие-то проекты уже стартовали. Примеры можете привести?

— Да, в Грузии Bitfury Group запустила регистрацию прав собственности на недвижимость на блокчейне. Это был первый пилотный проект. Сейчас мы делаем второй шаг — регистрацию самих сделок купли-продажи недвижимости. Самая большая проблема любых госуслуг на блокчейне — это digital identity, без цифровой идентификации личности технология работать не будет.

— Как вы решили эту проблему в Грузии?

— В Грузии пока что мы используем существующую систему идентификации. То есть блокчейн еще не находится в смартфоне, он находится в существующей системе госрегистрации.

— А в идеале как это должно выглядеть?

— В идеале это должна быть авторизация с помощью какого-то мобильного девайса. С помощью отпечатков пальцев, сканирования сетчатки глаза, голоса…

— Возможно ли создание системы блокчейн-паспортов для каждого гражданина?

— Конечно, это возможно. Блокчейн можно применить везде, где необходима неизменяемость информации. Я не знаю, как в России, но, например, в западных странах компаниям в банк каждый год нужно приносить бумажки, удостоверяющие, что юрлицо не изменило адрес и т. д.

— В России тоже надо приносить, только чаще.

— Зачем это делать, если бы это просто лежало на блокчейне в неизменном виде? Пять лет не меняется адрес — зачем каждый год его носить? Посмотрите: вот, у меня ничего не менялось, blockchain — доказательство. Процесс сразу упрощается. В мире вообще сейчас большая проблема с выполнением банками требования «знай своего клиента». Открывая счет компании в банке, вы проходите какие-то бесконечные проверки. Положили один раз свои данные на блокчейн, один банк вас проверил или какое-то государственное учреждение, поставил метку blockchain understandably, что все проверено, и все. Зачем эти бесконечные регулярные проверки, на которые уходит огромное количество времени — самого ценного ресурса — и у банков, и у их клиентов?

—Вы какой-то проект и на Украине делаете?

—Да, на Украине мы Bitfury Group планируем перевести на блокчейн регистрацию земли. И уже сделали на блокчейне аукцион конфискованного имущества. То есть там до нас уже аукцион был, мы просто к нему поставили блокчейн-часть, чтобы информация была неизменяемой. Это основная проблема, которую решает распределенный реестр. Люди теряют право собственности потому, что кто-то, например, поменял запись в базе данных. Вся неэффективность, вся дороговизна процесса любой регистрации, она из-за чего возникает? Именно из-за проблемы неизменяемости данных. Люди, а также разные организации не верят, что данные не были изменены, поэтому каждый раз при каждой операции тебе нужно проходить один и тот же круг согласований, получать одни и те же бумажки. Блокчейн проблему снимает полностью.

—Что такое крипторубль, о введении которого заговорили российские власти?

— Национальная криптовалюта, в частности крипторубль, может решить, например, проблему нецелевого расходования бюджета. Криптовалюта состоит из токенов, а каждый токен можно программно пометить. Это значит, что конкретный крипторубль, выданный малоимущему на определенные нужды, — на памперсы для детей или на лекарства — нельзя будет потратить ни на что другое. Если кто-то пытается, например, за деньги, которые как субсидия выданы на лекарство или на уход за детьми, купить сигареты или алкоголь, система просто не примет эти деньги. Они не спишутся с карты ни за какие другие товары, продукты и услуги, кроме тех, на что были выданы.

Когда эта технология заработает, а все для этого уже готово, она революционным образом изменит денежный оборот.

—Фактически деньги потеряют анонимность.

— Криптоденьги — да. Цель любого Центробанка — видеть, что происходит внутри экономики страны. Центробанку нужна прозрачность. И криптовалюта поможет обеспечить наиболее простые способы этой прозрачности. С помощью так называемых смарт-контрактов, которые гарантируют целевое использование денег.

— В чем разница между крипторублем и биткоином или эфиром, которые Центробанк называет денежными суррогатами?

— Центробанку нужны прозрачные схемы денежного оборота. Денежными суррогатами власти называют криптовалюты, которые они не могут контролировать. В этом вся разница.

— Насколько может быть обоснован запрет биткоина в какой-то отдельной стране после запуска ею собственной криптовалюты? Чтобы не было конкуренции…

—Это зависит от страны. Если страна решила биткоин запретить как средство платежа внутри страны, — это нормально. Но это не значит, что люди не могут покупать биткоины как средство инвестиций.

— Не будет ли введение национальных криптовалют означать крушение системы межбанковских переводов SWIFT?

— SWIFT, вообще, это первая организация, которая должна внедрять блокчейн и криптовалюту. Проходили новости недавно, что SWIFT уже даже делает какие-то криптовалютные пилоты. Мне кажется, это та организация, которая в первую очередь должна смотреть, как применять новую технологию. Мы живем уже в цифровом мире, а в межбанке еще бумажки перекладывают, образно говоря.

— Но ведь национальные криптовалюты фактически делают SWIFT лишним звеном…

— Если криптовалюты национальные сделают SWIFT лишним звеном, значит, SWIFT — лишнее звено, значит эта система не нужна. Впрочем, все старые системы не умрут сразу. Они или адаптируются, или умрут чуть позже.

— Кредитование в криптовалюте возможно?

— Конечно возможно. Криптовалюта позволит выдавать кредиты с определенным назначением. Сейчас очень большие проблемы в том, что банки выдают кредиты и не знают, куда эти деньги идут. По назначению, не по назначению — как это проверить? А с криптовалютой нецелевое расходование средств станет невозможно. Деньги просто не спишутся и не уйдут непонятному контрагенту вместо того, кто должен их получить по условиям кредита.

— В какие сроки, как вам кажется, может произойти переход на выпуск крипторубля? И как он будет сосуществовать с обычным фиатным рублем?

— Это будет параллельное существование. Но я думаю, что основная задача крипторубля и всех криптовалют будет состоять в замещении кэша. Наличных будет оставаться в обороте все меньше и меньше.

— Что насчет небезопасности блокчейна?

— Протокол биткоина, например, сам по себе со времен основания ни разу не был взломан. Ни разу! Все взломы и похищения средств были на уровне пользовательских приложений. То есть это то же самое, как вы оставили у себя дома на столе много денег, вышли, оставили открытой дверь и написали: «У меня дома много денег лежит». И еще приписали, что «меня дома не будет неделю». Если вы просто не закрыли дверь, ну конечно, у вас заберут деньги. Но есть стандартные методы защиты. Если вы нормально себя защищаете на уровне приложений, то никто ваши деньги не заберет. Сам протокол биткоина очень безопасен.

— Как вы относитесь к буму ICO?

— Это интересный феномен. На самом деле ICO я рассматриваю больше как токенизацию запуска бизнесов по-новому. Возможно, где-то что-то лопнет. Но это нормально. Мы тоже инвестируем в различные ICO-стартапы. Мы инвестируем в них потому, что идея хорошая, и потому, что токенизация, ICO-механизм позволит воплотить эту идею в жизнь наиболее эффективным и быстрым способом.

— Себестоимость производства одной рублевой купюры, независимо от номинала, составляет 10 рублей. Какова себестоимость майнинга одного биткоина?

— Нельзя биткоин сравнивать с наличными деньгами. По сути биткоин — это не валюта, это технология. Ее можно использовать для движения любого вида активов, в том числе денег. А также биткоин можно использовать для фиксации любого вида данных. Например, фиксировать на биткоине слепок приватных блокчейнов или чего угодно другого.

— Что такое «слепок приватного блокчейна»?

— Блокчейны делятся на две основные категории: публичные и приватные. Публичные — это Bitcoin, Ethereum и все остальные. А приватные… Мы создали платформу Exonum, на которой легко выстраивать различные блокчейн-системы, реестры и так далее. Приватный блокчейн, в отличие от публичного, ограничен в количестве своих участников. Но, так как это просто софт, то есть теоретическая возможность, что все участники приватного блокчейна между собой договорятся и изменят данные задним числом. Вот чтобы этого не произошло, делается время от времени слепок системы. Она «якорится» на Bitcoin. А с Bitcoin договориться не получится.

— Как вы относитесь к прогнозам апологетов биткоина, что его стоимость в среднесрочной перспективе может достигнуть 50 тысяч долларов, а некоторые называют сумму в 1 миллион?

— Я вообще верю в биткоин. Основания для таких прогнозов, в принципе, есть.

— Чем объясняется такая популярность биткоина?

— Система мегабезопасна, она обеспечивается очень большими компьютерными мощностями. Чем система безопаснее, тем она более ценна. А так как ценность системы увеличилась, а количество токенов осталось то же, — что это значит? Это значит, что ценность каждого токена увеличилась.

— Вы согласны с тем, что рост курса биткоина будет продолжаться бесконечно?

— Если биткоин станет основным гарантом безопасности всех блокчейнов, — вполне вероятно.

— То есть, может и миллиард долларов стоить один биткоин?

— Про миллиард мне сложно что-то сказать. На самом деле сейчас купить биткоин довольно сложно — как для простых людей, так и для институциональных инвесторов. Сложно зарегистрировать кошелек. Нужно регистрироваться на бирже. На бирже сложная процедура, для простого человека ждать месяц и потом торговать — это ужас как трудно. Мир переходит в цифровую экономику, и биткоин может стать основным инструментом, который свяжет в будущем все блокчейны с точки зрения безопасности. Но сейчас даже институциональным инвесторам непросто купить биткойн сам по себе. Поэтому появляются производные инструменты. А теперь посмотрим, какова стоимость этих производных инструментов: она намного выше, чем стоимость биткоина. То есть спрос настолько большой, а возможность купить мизерная. Это и диктует стремительный рост курса биткоина.

— Курс биткоина очень волатилен, его бросает то вверх, то вниз…

— Колебания, безусловно, будут. Возможно, завтра курс упадет, потом опять поднимется, никто не знает. Но в долгой перспективе биткоин должен расти в цене. Потому что количество токенов ограничено, потому что спрос большой, потому что число транзакций растет, потому что биткоин — своего рода единица безопасности блокчейна. И чем больше существует защитных компьютерных мощностей, тем система безопаснее, тем ценность токена более высока.

— Насколько может быть серьезной угроза для блокчейна в целом и биткоина, в частности, со стороны будущих квантовых компьютеров?

— Я считаю, что квантовые компьютеры — это не серьезная угроза именно для криптовалют, биткоина. Потому что помимо того, что блокчейн использует криптоалгоритмы, которые могут быть взломаны квантовым компьютером, он использует также систему Input и Output. То есть система расчетов с множеством участников страхует блокчейн от взлома. Она не позволит квантовому компьютеру взломать всю цепь, только отдельные транзакции. Чтобы взломать всю сеть надо взломать всю историю транзакций, что супер сложно даже для квантового компьютера.

Другими словами, механизм защиты от еще не существовавших тогда квантовых компьютеров был изначально заложен в биткоин. Такое чувство, что тот, кто разрабатывал этот протокол, разрабатывал его с пониманием, что появятся квантовые компьютеры.

— На каком уровне сейчас находится технология блокчейна?

— На начальной стадии. Сейчас она существует в режиме пилотного проекта. Когда-то на американском телевидении показывали ролик, как легко пользоваться интернетом: берем модем, подключаем, потом туда подключаем это, открываем то, нажимаем на кнопку, ждем минуту. Проходит пять минут — и вот это слово перешло на этот компьютер. Видите, как это «просто»? Потому что не было «коробочных» продуктов. Сейчас мы просто получаем такой продукт, нажимаем кнопку, и все происходит само собой. Примерно эту же начальную фазу до «коробочных» продуктов мы сейчас проходим в блокчейне, и в криптоэкономике в целом.

— Что должно делать государство для развития блокчейна и трансформации с его помощью экономики и госуправления?

— В первую очередь нужно развивать digital identity — идентификацию пользователей через электронные устройства, через смартфоны. Если этот вопрос государство сможет решить, развивать блокчейн и внедрять его в экономику будет намного проще. Второе: нужно просто брать системы, реестры, базы данных с наибольшей проблематикой изменяемости данных — и внедрять туда блокчейн.

— Что это может быть в первую очередь?

— Это могут быть любые права собственности на недвижимость, на компании. Это могут быть нотариальные сервисы. Это может быть аудит и страхование.

— А чиновников куда девать предлагаете, которые все пока регистрируют «руками»?

— На самом деле, этот вопрос возникает каждый раз при возникновении любой инновации, новой технологии: а что делать будем с этими, с этими, с этими? Да адаптируется все! Образовывать надо людей, давать им возможности.

— Вы работаете сейчас над крупным проектом в области блокчейна в медицине…

— Мы сейчас работаем над системой Healthcare — медицинских записей на блокчейне. Это очень большая мировая проблема, на самом деле, потому что все записи хранятся в разных базах данных. Эти данные намного более чувствительны, чем персональные данные. Сейчас очень многие базы данных взламываются. Представьте в будущем ситуацию, когда вы — единственный владелец ваших данных. Когда вы идете к доктору, открываете доступ к своей истории болезни только на определенное, лимитированное количество времени. Если вы идете, например, к зубному врачу, вам не нужно открывать все ваши записи посещений всех других врачей.

Дальше, имея эти записи в едином месте, можно сформировать банк данных. То есть вы как владелец данных можете начать участвовать в программе обмена статистикой заболеваний. Это вы можете делать, например, анонимно, без персональных данных, просто историю своей болезни высылаете в единую базу данных. Дальше эта единая база данных собирает различные истории болезни разных людей и с помощью искусственного интеллекта, нейронных сетей начинает это все анализировать. Чем больше записей в этой базе, тем точнее можно прогнозировать развитие жизни человека. Не говоря уже о том, сколько бумажной работы в клиниках окажется ненужной.

Сейчас мы не знаем, что будет завтра. Очень сложно прогнозировать, заболеем мы завтра или не заболеем. Но появится система, которая позволит нажатием одной кнопки узнать, а какой у меня прогноз по развитию тех или иных заболеваний. С помощью этой системы теоретически вы сможете изменять различные параметры: например, я перестаю употреблять алкоголь или перестаю есть мясо. Система пересчитает и покажет обновленный вариант вашей судьбы, можно сказать.

— Дает бонус, в общем.

— Да, дает бонус. И дальше ваше право — следовать этим советам либо нет. Но таким образом у вас по крайней мере появляется механизм продлить себе жизнь. Над этим медицинским проектом мы работаем совместно с американской компанией Insilico Medicine, которая создает алгоритмы искусственного интеллекта для системы здравоохранения.

— Видимо, технология блокчейна при массовом внедрении уничтожит не только отдельные рабочие места, а целые виды деятельности: банковских клерков, нотариусов, сотрудников медицинских регистратур?

— Какие-то виды деятельности, конечно же, исчезнут. Но надо понимать, что блокчейн все равно будет внедрен. И когда это случится, будет важно, где находится то или иное государство: в отстающих или в первых рядах? Государства, которые это вовремя поймут и начнут внедрять новую технологию, будут в первых рядах. А страны, которые будут тормозить эти процессы, окажутся в последних рядах. А как, конкурировать, когда вы все еще по узкоколейке ездите, а здесь уже поезд на магнитной подушке на тысячу километров в час разогнался? Уже не догонишь.

Bitfury Group — многопрофильная блокчейн-компания, крупнейший за пределами Китая промышленный майнер, разработчик программного и аппаратного обеспечения для работы с блокчейном «биткойна». Офисы компании расположены в Сан-Франциско, Вашингтоне, округ Колумбия, Гонконге, Лондоне и Амстердаме, дата-центры — в исландской общине Рейкьянесбайр и грузинских городах Гори и Тбилиси.