Мануэль Маццара — профессор, руководитель Института технологий и разработки ПО, руководитель Лаборатории архитектуры и моделей разработки ПО Университета Иннополис. Он занимается социальными сетями и уверен, что человечество опоздало в своих опасениях за конфиденциальность — никаких секретов уже нет, все знают владеющие соцсетями корпорации-гиганты. Мануэль Маццара объяснил «Хайтеку», почему мы рассказываем о себе в соцсетях слишком много, даже когда ничего не публикуем.
Итальянский ученый, инженер-разработчик программного обеспечения, профессор. Получил степень магистра (2002) и PhD (2006) в Университете Болоньи. Участвовал в разработке ПО в компании Microsoft и работал в Университете Ньюкасла над проектом Deploy. Автор 150 публикаций. Работал в сфере глобального здравоохранения в Университете ООН. Сейчас преподает и ведет научную деятельность в Университете Иннополис, занимается разработкой биосимулятора с открытым кодом. Сотрудничает с ЦЕРН и рядом ведущих европейских университетов.
«Мои интересы обусловлены местом работы»
— Мануэль, за свою карьеру вы попробовали себя в самых разных областях: кибербезопасность, разработка ПО, социальные сети и даже глобальное здравоохранение. Не слишком ли разные направления для одного ученого?
— Просто за всю свою жизнь я поработал в различных компаниях, странах и даже на разных континентах. Переезжая в новую страну, я каждый раз приспосабливался к интересам местной компании. Например, интерес к здравоохранению объясняется тем, что в 2012 я работал в Макао в Университете ООН. Я поехал туда работать инженер-программистом. Был ведущим научным сотрудником по экспертизе в разработке ПО, его верификации, тестировании. Местные коллеги интересовались здравоохранением и ПО, необходимым для вакцинации детей в Пакистане. Поэтому я переместился из одной реальности в другую, от заполнения отчетов перешел к очень серьезным вещам. В общем, мои интересы обусловлены местом работы.
— Над чем работаете сейчас?
— Я вернулся к своему изначальному направлению. Мы работаем над языками программирования, верификацией ПО, верификацией языков программирования и архитектурой ПО. Особенно интересны микросервисы, ставшие трендом в последние 7–8 лет, и модели процессов.
Мы сотрудничаем с Университетом Ньюкасла, в котором я работал несколько лет назад. У нас прекрасные отношения с ЦЕРН (CERN, Европейская организация по ядерным исследованиям — «Хайтек»). Сейчас работаем над биосимулятором с открытым кодом. Он применяется для выращивания биологической ткани. В основном — мозговой, но не только. Один из наших научных сотрудников провел месяц в ЦЕРНе в 2016 году, еще один из наших студентов ездил туда на стажировку на все лето в том же году. Мы разрабатываем код для этого симулятора.
Высокая квалификация для нового поколени
— Есть мнение, что ученые и программисты должны философски подходить к своей работе, как бы вы это объяснили?
— Абсолютно во всем есть плюсы и минусы. Поэтому есть два вида современных технологий: которые замещают рабочие места и создают их, и они идут рука об руку. Развитие новых технологий означает, что кто-то потеряет работу — его заменят роботом, но будут созданы и новые рабочие места. Только теперь задачи, которые требовали среднего уровня навыков, перейдут на более высокий уровень технических и интеллектуальных скиллов. Именно поэтому роль образования так критична. Необходимо подготовить новое поколение для высококвалифицированной работы.
— Поэтому вы обучаете студентов — молодых людей 18–25 лет. А как быть старшему поколению, смириться?
— Это уже дело политики. Со времен индустриальной революции при внедрении новых технологий есть два решения — дать людям больше свободного времени, либо создать безработицу. К примеру, в сельском хозяйстве работа, которая раньше выполнялась двадцатью людьми, теперь рассчитана на одного. И эта пропорция становится все больше и больше с новыми технологиями.
— Так что же делать?
— Это не технологическая проблема, а политическая. И заключается она в распределении материальных благ. Когда новые технологии начнут производство того же количества еды или товаров, задействуя меньшее количество людей, возникнет два варианта: сосредоточить капитал в руках нескольких, либо с помощью политических и финансовых мер распределить эти блага. Но это к политикам, не к нам.
«Facebook знает даже то, чего вы не указывали»
— Ну хорошо, а что насчет кибербезопасности и соцсетей? Что сейчас происходит в этих сферах?
— Большие IT-игроки становятся очень сильными и влиятельными в сфере политики. Взять, например, то, что произошло с Facebook и компанией Cambridge Analytica на выборах в США. При помощи алгоритма компании следят за вашим профилем и влияют на человеческие решения. Все знают, что Facebook отслеживает то, о чем вы говорите. Если я пишу, что я сегодня в Милане, он уже знает об этом. Но теперь, после скандала с Cambridge Analytica (а технические эксперты и до него знали об этом) широкая публика поняла, что Facebook знает даже то, что вы не хотели бы, чтобы он знал
И это делает IT-игроков очень влиятельными, дает им власть. Подобное происходит впервые. Умные люди разрабатывали свои программы у себя в гараже, а сейчас возглавили огромные мультинациональные компании. Теперь крупные корпорации, занимающаяся соцсетями, напрямую говорят с правительствами. Они могут быть очень влиятельными. Я не знаю, к лучшему это или худшему, но это определенно большой сдвиг в парадигме.
— Что думаете по поводу блокировки Telegram в России?
— В начале 2000 года пошли слухи, что Китай поставит «стену», им отвечали, что это невозможно. Что контролировать интернет нельзя, как бы они ни пытались. Но это произошло. Не забывайте, что это осуществилось за счет огромнейшего штата сотрудников, буквально сотни тысяч людей занимаются этим. Россия не будет себя вести как Китай.
Корень русской философской мысли в прогрессивных системах. Ситуация с Telegram имеет скорее характер локальной конфронтации и не касается свободы коммуникации. Доказать это просто: существуют другие провайдеры подобной услуги, другие социальные сети, они до сих пор работают в России. Есть разница между конфронтацией с определенной компанией, или даже личностью, и глобальным дискурсом о свободе речи.
— Как изменятся соцсети в ближайшие 10–15 лет?
— Я думаю, что фокус с соцсетей сместится на криптовалюту. В конце 90-х был бум интернет-компаний в США. Сложился своего рода пузырь, и когда этот пузырь лопнул, появились такие гиганты как Google. Потом начался бум мобильных телефонов и социальных сетей, и Facebook только укрепился. Потом появился Instagram. Сейчас много движений в сфере криптовалют и блокчейна. В какой-то момент «пыль» осядет, и появится следующий гигант в этом направлении. Так что новый тренд связан не с соцсетями как таковыми, а с криптовалютой. Вот мой прогноз на следующие 10 лет.
«Люди не прочь отдать свою личную информацию за какую-то услугу»
— Вы сказали, что Facebook все про нас знает. Значит новый тренд — это конфиденциальность?
— Я думаю, люди и не подозревают, что раскрывают слишком много информации почти даром. Потому что Facebook — хорошая платформа, чтобы поддерживать контакт с друзьями. Но то, что вы получаете, ни в какое сравнение не идет с тем, что вы отдаете. Вы отдаете всю информацию о вашей жизни. Вы отдаете Facebook гораздо больше информации, чем думаете. Потому что это не только информация, которую вы осознанно указываете, но и то, что они косвенно выносят из вашего поведения. Я думаю, теперь уже слишком поздно, ничего с этим не поделать.
Хочу провести сравнение между Facebook и Uber. Посмотрите, что сделал Uber. Они предложили дешевую услугу и не скрывали, что хотят избавиться от всех конкурентов — искоренить такси. Таков был их план. И они делали это очень агрессивно. Это привело к тому, что, например, в Лондоне Uber запретили и им больше нельзя пользоваться.
Теперь посмотрите, что сделал Facebook. Они изначально предложили довольно невинную социальную сеть. Перед установкой появлялись всякие дисклеймеры, но кто их читал? Нажмите здесь, дайте согласие на это, на то, и ни о чем не беспокойтесь. Вы сможете поддерживать контакт со своими друзьями, смотреть на милых котиков.
Но в 2008 году стало очевидно, что Facebook выполняет распознавание лиц. Пользователи тогда этого еще не понимали. Facebook соединял фотографии людей, связанных с вами, а потом они в какой-то момент применили распознавание лиц и добавили возможность автоматической метки. Хотя они ее позже и убрали, но это неважно — эта функция есть, они ей владеют. Они могут узнать вас практически на любой фотографии. Вы понимаете, что это значит? Будут и дальше появляться законы о контроле за этим, но мы уже слишком далеко зашли.
— Но мы же за это получаем сервис?
— Когда продукт бесплатный — вы не покупатель, вы и есть продукт. Вы получаете услугу бесплатно, но отдаете всю свою информацию. Это своего рода контракт, и он был неясен 12 лет назад даже мне.
Я впервые зарегистрировался в Facebook в 2006 или 2007 году. Мне было абсолютно непонятно, что происходит. Теперь все очевидно. Некоторые люди не прочь отдать свою личную информацию за какую-то услугу. Они говорят, что ничего такого не делают, и им нечего скрывать. Раньше было трудно опубликовать свои мысли. То есть, сохранять конфиденциальность было легко, а публиковаться — сложно. В эпоху социальных сетей все наоборот. Мы перевернули процесс с ног на голову.