Александр Варламов — технический директор компании SharxDC, создающей платформы для построения приватных и публичных облачных инфраструктур, успешно реализовывал проекты крупных компаний — Huawei, «МегаФон», AT Consulting и Ростелеком. Он уверен, что в современных технологиях нет ничего сложного, а проекты лучше реализовывать на собственных решениях. Это объясняет индивидуальность в архитектуре его систем и первые успехи стартапа. «Хайтек» поговорил с Александром Варламовым о трендах ИТ-индустрии в России, уникальных подходах к разработке и сложностях внедрения новых технологий.
Александр Варламов — российский ИТ-эксперт в области серверной и контейнерной виртуализации, архитектор. Реализовал крупные и уникальные проекты в Huawei, «МегаФоне», Ростелекоме, один из создателей инфраструктуры для системы «Платон». Работал над «Электронным правительством».
С 2017 года занимается продвижением собственных решений на ИТ-рынке. Компания SharxDC предлагает уникальную аппаратно-программную платформу для телекома, банкинга, e-government, аналитики и ритейлеров. На ее базе можно реализовать приватные и публичные облака, развернуть устойчивую к отказам инфраструктуру и обеспечить надежное хранение важных данных. Среди клиентов SharxDC — телеком-компания, входящая в топ-5 в России.
Серверные мощности и хранилище в одной коробке
— Компания SharxDC занимается разработкой высокопроизводительных облачных инфраструктур. Какие технологии вы применяете?
— Компания занимается разработкой и развитием собственной гиперконвергентной платформы. На ее основе создаются приватные и публичные облачные инфраструктуры — они отличаются высокой производительностью, простотой и надежностью. Используя платформу, можно запустить облако под ключ всего за 30 минут.
На текущий момент, SharxDC является одной из первых российских компаний, занимающихся разработкой гиперконвергентных решений. В число технологических партнеров компании входят международные компании — Intel, Lenovo, Huawei, Mellanox.
Гиперконвергентная платформа — это иной взгляд на реализацию инфраструктуры, в котором исключаются лишние аппаратные компоненты, в первую очередь — внешние системы хранения данных. Разнородные аппаратные решения заменяет стандартизированное серверное оборудование, которое выполняет роль распределенного хранилища данных и вычислительных узлов одновременно.
Для более эффективного использования ресурсов вычисления и хранения вводится еще один ключевой компонент — распределенная система управления виртуализацией, на базе которой клиент создает виртуальные машины и разворачивает на них свои сервисы. Такая платформа отлично подходит для реализации приватных и публичных облаков, виртуализации рабочих мест пользователей, запуска высоконагруженных приложений и баз данных.
— А если говорить о стоимости продукта, то какое место на рынке занимает платформа?
— Когда мы формировали стоимость, то ориентировались на данные GPL западных конкурентов, конечно же старались быть дешевле и выглядеть привлекательнее для российских клиентов. С российскими производителями стоимость сравнивать невозможно — нет никаких, даже примерных цифр.
— Уже есть реальные кейсы применения платформы?
— За 1,5–2 года мы прошли огромный путь. У нас есть серьезные кейсы, в том числе — большая инсталляция в компании, входящей в топ-5 российских телеком-операторов. К решению компании испытывают интерес государственные структуры, так как мы предлагаем надежную платформу.
— В каких еще сферах есть интерес к гиперконвергентным платформам?
— В основном мы рассчитываем на большой и средний бизнес, например, ритейлеры, банкинг и нефтяной сектор. Сейчас мы экспериментируем с интеграцией в решение мощных графических адаптеров — их наличие сделает нашу платформу востребованной и для проектных бюро.
В России важно иметь сертификаты
— Легко ли быть маленькой компанией на российском рынке, где преобладают существующие много лет гиганты?
— Очень сложно. Особенно в России, где конкуренция на рынке достаточно серьезная. К счастью, внимание к новым решениям и молодым компаниям имеется, в том числе и в России. Тут играют свою роль и интерес к новым технологиям и требования тренда на импортозамещение.
— Планируете привлечение инвестиций?
— Да, активно прорабатываем этот вопрос. Ведем переговоры с ключевыми фондами, готовыми помогать молодым компаниям. Инвестиции помогают достигать поставленных целей быстрее, совершенствовать свой продукт.
— Пять—шесть лет назад российские стартапы грезили о Кремниевой долине, старались туда попасть любыми способами, потому что в России для них практически не было возможностей. Что происходит сейчас?
— Конечно, в России по-прежнему для стартапов все непросто. Прежде всего, по двум причинам. Первая — недоверие к новым игрокам на рынке, отсутствие интереса к новым продуктам. Вторая причина — некий снобизм к по отношению к российским производителям.
Да, существует «Сколково», есть стартапы получившие там гранты разработку и реализацию своих решений. Но я не знаю ни одной компании, которая вышла бы оттуда в большое плавание с каким-либо профитом.
А крупные компании, имеющие свою клиентскую базу, вертикальные связи и устойчивую прибыль, могут себе позволить тратить часть своих средств на какие-то разработки в рамках самих себя.
В реальном стартапе, без родительской организации все совсем иначе — надо искать деньги, пути для реализации сложных задач, искать программистов и инженеров, которые предпочтут стартап — компании-гиганту. Важно побороть собственный скепсис, мотивировать команду.
Кремниевая долина уже вышла из периода активного роста стартапов, большинство компаний выросло и превратилось во всемирно-известные бренды, налоги поднялись и условия изменились. Сегодня более выгодной площадкой для новых игроков становится Китай, многие уезжают работать в Израиль и Нидерланды.
Будущее за открытым кодом
— Вы сторонник продуктов на основе открытого кода. Почему?
— Долгое время я интересовался ПО с открытым кодом, но, как и многие другие ИТ-архитекторы, избегал использовать такие решения в производственных системах. Чем больше опыта приобретаешь, тем отчетливее понимаешь, что разница открытого и проприетарного ПО зачастую лишь в его стоимости. Так в своих проектах я успешно применял решения OpenStack, OpenShift, Docker, Kubernetes от компании Google, и являюсь экспертом по многим продуктам компании Red Hat и их открытым веткам — RDO, Ceph, Gluster, Ansible.
Многие ссылаются на коммерческую поддержку как на весомый аргумент в пользу проприетарного ПО, но нередко бывают случаи, когда поддержка решает критические кейсы дольше, чем ответ приходит от сообщества.
Сегодня компании с собственным штатом R&D занимаются развитием открытых продуктов, открывают собственный код. Такой подход позволяет быстрее выявлять недочеты, получать ценные замечания и комментарии со стороны — это непосредственно влияет на качество продуктов.
На рынке очень много открытых решений, которые становятся стандартом отрасли. Одним из маркеров надежности продукта является его членство в Linux Foundation, Apache Foundation, или если на него обращает внимание компания Red Hat.
— Но вы признаетесь, что в платформе используете собственные наработки. Это увеличивает стоимость и препятствует развитию индустрии. Что вы делаете для решения этих проблем?
— Да, многое разрабатываем сами. Как и любой другой производитель, решаем собственные задачи оптимальным способом, не все существующее СПО (свободное программное обеспечение — free software — «Хайтек») справляется с нашими задачами.
В архитектуру решения я закладывал идею мультимастер-системы, чтобы выход любого узла из строя не приводил к остановке всего решения. Конечно, существует ПО, реализующее такой подход, но часто оно обладает архитектурными ограничениями. В таких случаях проще реализовать решение с чистого листа, а затем поделиться им с сообществом и открыть весь код или его часть.
— Почему крупные компании предпочитают использовать коммерческие предложения, а не продукты с открытым кодом? И за каким из этих вариантов — будущее.
— Как я говорил, ключевым фактором является коммерческая поддержка и недоверие к открытому ПО. Но времена меняются, на текущий момент все больше компаний начинают доверять таким продуктам, как OpenShift, OpenStack, PostgreSQL, Cassandra. Компании-гиганты — Netflix, AT&T, Orange, HP, IBM — поддерживают развитие открытых продуктов и используют их вариации в своих промышленных решениях.
Думаю, в скором времени и в России многие крупные компании пойдут по пути создания собственных веток дистрибутивов открытого ПО, с возвратом доработок и исправлений сообществу. Наша компания уже сейчас серьезно влияет на качество СПО, которое мы используем в решении. Мы непосредственно участвуем и влияем на ход его разработки.
«Цифровые рельсы» и недопонимание технологий
— Что сейчас происходит с ИТ-индустрией в России? Какие тренды и кто задает новые стандарты?
— Наконец-то началось повсеместное внедрение решений на основе облачных технологий. Рынок созрел и принимает такие решения. Серверная виртуализация дополняется контейнерами и продуктами на их основе. Приходит понимание, зачем нужны гиперконвергентные платформы, чем они лучше классических решений. Появляются локальные, интересные серверные решения. Они специфичны, однако обладают большим потенциалом. Например, наши коллеги из компании Yadro разрабатывают классное оборудование на платформе OpenPOWER.
Локомотивы индустрии — Yandex, «Тинькофф банк», Сбербанк, российский производитель оборудования Yadro. Надеюсь, в скором времени и SharxDC займет место в этом списке. Мы одними из первых в РФ начали разрабатывать универсальное решение, объединяющее хранилище и вычислительные мощности.
В России есть компании-производители и люди, генерирующие интересные и современные решения, пропагандирующие современные подходы и технологии, но зачастую идеи и технологии разбиваются о стену непонимания. Клиенты просто оказываются не готовы к этим решениям.
— Россия переходит на «цифровые рельсы» с многомиллиардными инвестициями и господдержкой. Но какие проблемы сейчас стоят в приоритете?
— Хорошо об этом сказала Наталья Касперская: «России требуется развивать институты, которые готовили бы кадровый состав — программистов и инженеров». Я бы добавил, что необходимо поддерживать молодых предпринимателей и стартапы. Иначе с переходом на «цифровые рельсы» могут возникнуть сложности.
Нужны благоприятные условия для будущих специалистов. Чтобы школьники и студенты действительно хотели стать инженерами или ИТ-специалистами. Если человеку будет понятно, что он сможет реализовать свои идеи, получить надежную и стабильно оплачиваемую работу, то пойдет в эту сферу, будет развиваться и становиться профессионалом. Важно привлечь новую волну специалистов, мотивированную хорошими условиями.
«Мои проекты функционируют и приносят доход»
— Вы — идеальный пример, когда знания побеждают бюрократию. Сделали себя и карьеру без диплома и сертификатов. Так ли нужно ИТ-образование?
— Сложный вопрос. У меня есть примеры мощнейших специалистов, ИТ-экспертов без высшего образования, которые известны на весь мир и делают собственные серьезные продукты или работают в крупнейших международных компаниях.
Свою карьеру Александр Варламов сделал без высшего образования. Закончив колледж, все свои дальнейшие знания он приобретал исключительно в процессе работы и самообразования. Диплом Варламов все-таки получил, но уже спустя более чем десять лет карьеры и череды успешно реализованных проектов.
— Института подготовки квалифицированных ИТ-специалистов в России нет, — считает Варламов. — Всего несколько вузов, которые выпускают сильных специалистов. Однако часто выпускники являются «зелеными» в профессиональном плане. Я приобретал знания практическим путем, занимался саморазвитием и получал опыт, работая в отрасли. Практика была важнее теории.
В то же время в мой круг общения, конечно же, входят люди с классическим образованием. И тех, и других объединяет одна черта: у них горят глаза, они — настоящие фанаты своего дела. Именно стремление развиваться, любовь к своей сфере и желание постоянно двигаться вперед делают человека крутым специалистом в своей области.
Классическое образование дает каркас для знаний и учит студентов учиться, но не стоит думать, что диплом является ключом к успеху. Работодатели в Европе и США смотрят прежде всего на опыт, желание учиться и развиваться. В России тоже прослеживается эта тенденция.
— Вы поработали в Huawei, «МегаФоне», AT Consulting и практически везде прошли путь от сотрудника до руководителя. Ваши проекты в этих компаниях становились индивидуальными и узнаваемыми. Как это удавалось?
— Во всех компаниях я работал с лучшими экспертами отрасли, именно они создают ту самую творческую атмосферу. В такой среде невозможно не развиваться. Я всегда был мотивирован на постоянное профессиональное развитие и поглощал знания с большим удовольствием и энтузиазмом.
Мои архитектурные и инженерные идеи нравились руководству, так как основывались на реальных потребностях компании. Поэтому мне позволяли их реализовывать. Старался сделать свои проекты как можно более качественными и современными. Решения, созданные в этих компаниях, успешно функционируют и сейчас, приносят компаниям доход, а ведь прошло довольно много времени. Считаю, что это реальный показатель профессионализма, говорящий сам за себя.
— Когда вы поняли, что готовы работать самостоятельно и продавать свои продукты другим компаниям?
— В какой-то момент понимаешь, что все технологии придуманы людьми, а значит с ними можно разобраться. Все самое сложное уже реализовано на уровне чипов и процессоров.И приходит понимание, что создавать собственное решение вполне реально, и лучше реализовывать проекты на базе своих решений, нежели на основе чужих. Опять же делать что-то свое — очень круто, это очень большой и важный вызов себе.
Да, мы опытные архитекторы, эксперты в своих областях, вышли из большого ИТ, делаем продукт для большого ИТ, но ключевую роль все так же играет интерес, который нами движет.
— Планируете преподавать? В каком формате необходим обмен знаниями в вашей сфере и ИТ-индустрии в целом?
— Прямо сейчас вместе с моими единомышленниками Артемием Кропачевым, Алексеем Усовым и Денисом Зуевым готовим к выходу различные обучающие материалы, рассчитанные на экспертов отрасли. Это будут интерактивные курсы, пособия и книги.
Книга была и остается лучшим форматом для передачи знаний. Читатель может всегда выбрать удобное время для изучения вопроса — сейчас, в условиях очень плотного графика, это особенно важно. Сегодня многие сервисы позволяют покупать литературу как в печатном виде, так и в электронном, так что материалы всегда под рукой.
— А что вы сейчас читаете?
— Стараюсь почаще программировать, поэтому работы Марка Лутца, посвященные языку Python, и масса документации по Erlang стали фактически настольными книгами.
«Я совершил революцию»
— Вы работали в «МегаФоне», когда у него был «хороший период» и были огромные вложения в технологии. Что сейчас с рынком телекома в России и с его ИТ-составляющей? Все еще есть простор для творчества инженеров?
— С тех пор очень многое изменилось, однако и сегодня телекоммуникационные компании являются главной кузницей качественных кадров. Такие компании должны развиваться, внедрять новые сервисы и привлекать клиентов — за всем этим стоят технологии и серьезные инфраструктурные решения.
Сейчас, насколько мне известно, полным ходом идет модернизация вычислительной инфраструктуры, растут кластеры виртуализации на базе продуктов различных производителей, внедряются функции виртуализации сетевых сервисов.
В целом ИТ в России на текущий момент отстает от западного рынка на несколько лет. Так что можно предположить, что порядок внедрения технологий будет следующим: облачные инфраструктуры, виртуализация сетевых сервисов, готовые публичные облачные сервисы для конечного заказчика, контейнерная виртуализация и сервисы на базе них, а затем дело дойдет до FaaS-решений, когда от клиента требуется лишь описать бизнес-логику, не заботясь о приложениях, контейнерах или виртуальных машинах.
— Вы создали в «МегаФоне» виртуальную платформу с использованием технологии серверной виртуализации и катастрофоустойчивый кластер. Что в ней особенного?
— Уникальность кейса состояла в том, что эта платформа была одной из первых в России. Благодаря возможностям телекома у меня был доступ к решениям компании VMWare, которые я подробно изучил и начал внедрять.
Я совершил революцию — в то время технологии серверной виртуализации только вышли на продуктивный уровень. Я очень активно внедрял эти решения. Так в инфраструктуре «МегаФона» появились первые отказоустойчивые кластеры VMWare, сначала в рамках моего департамента, а затем вне его. Мне удалось перенести на виртуальную платформу огромное количество продуктивных систем, тем самым сильно сократив количество затрачиваемых ресурсов и времени на подготовку инфраструктур для внутренних и внешних сервисов компании. Время — деньги, и такой подход позволял их экономить на уровне компании.
— Как происходил процесс разработки? Есть ли у вас какой-то классический подход, стандартные этапы разработки нового продукта?
— Я сам являлся и заказчиком, и исполнителем. Выбрал аппаратное обеспечение и пакет ПО, описал решение и осуществил его реализацию. А затем перенес на эту платформу более сотни внутренних сервисов компании.
Я никогда не прибегал к услуге инсталляции оборудования или софта от поставщика, предпочитая делать все самостоятельно. Так можно более детально изучить то, с чем имеешь дело, получить бесценный опыт.
Классический подход простой — я изучаю рынок, выбираю самые передовые решения, пытаюсь определить тренд: будет ли продукт развиваться дальше или же это тупиковая ветвь. Очень часто это понятно по массе косвенных признаков. Затем тестирую и изучаю выбранные продукты, определяю потенциальные проблемы и недостатки, выбираю из перечня самые лучшие. Далее происходит расчет показателей, определяются требования, готовится проект. Когда проект готов, наступает черед внедрения и реализации решения.
Все сервисы, которые я проектировал и внедрял, работая в «МегаФоне», существуют и используются в компании по сей день, а прошло уже почти десять лет. Мне удалось сделать сервисы качественными, экономически эффективными и выгодными компании.
Система, не имеющая аналогов
— Вы — один из создателей инфраструктуры для системы взимания платы с грузовиков «Платон». Как попали в этот проект?
— У меня за плечами был богатый опыт работы с людьми, вместе с которыми мы реализовали очень серьезные проекты государственного масштаба — гособлако Ростелекома, «Электронное правительство». Все, кто работал над ними, — специалисты высокого уровня. И я был в центре этих событий. Мне всегда доставало авантюризма, чтобы браться за большие и амбициозные проекты. Подрядчиком по работе с облаком Ростелекома был AT Consulting, где работала крутая команда. Мы получили колоссальный опыт, реализуя эти проекты. И когда начали собирать команду для «Платона», пригласили меня.
«Платон» — российская система взимания платы с грузовиков, имеющих разрешённую максимальную массу свыше 12 тонн. С момента запуска в эксплуатацию системы в 2015 году деньги взимаются с перевозчиков в счёт возмещения вреда, причиняемого автомобильным дорогам.
Оплата проезда осуществляется двумя способами — с помощью маршрутной карты или бортового устройства. Система «Платон» использует единственный тип бортовых устройств — бортовое устройство БУ 1201. Для повышения точности устройства предусмотрено использование спутниковой системы навигации. Внутри бортового устройства находятся коммуникационный модуль GSM/GPRS, навигационный модуль ГЛОНАСС/GPS, предусмотрена двухсистемность.
— Как создавалась инфраструктура для «Платона»? Какие задачи стояли перед вами?
— Изначально перед моей командой ставилась задача создать современную инфраструктуру под высоконагруженный проект. Чтобы она могла расти вместе с проектом и обеспечивать высокий уровень надежности, катастрофо- и отказоустойчивости. При этом численные показатели были огромными — несколько миллионов автомобилей и федеральные дороги, протяженность которых в России превышает пятьдесят тысяч километров. Это означало, что поток данных, обрабатываемых системой, будет колоссальным. Проектов такого масштаба реализуется не очень много, поэтому было большой честью участвовать в одном из них.
— В чем главная новация инфраструктуры «Платона»?
— Моей задачей было построить вычислительную инфраструктуру с использованием технологий виртуализации. Я подробно изучил рынок, в результате длительного анализа и тестирования выбор пал на относительно молодые решения компании Nutanix.
Портфель решений компании состоял из гиперконвергентной платформы на базе гипервизоров VMWare ESXi и MS Hyper-V. Тогда же появилось решение на базе открытого гипервизора KVM — именно на него и пал выбор. Я подробнейшим образом изучил этот продукт и получил один из первых в мире и первый в России сертификат, подтверждающий глубокие знания о платформе. Для популяризации гиперконвергентных решений в России и СНГ я осуществил перевод и публикацию технической документации за авторством Стивена Пойтраса, с которым позже познакомился лично.
Гипервизор — монитор виртуальных машин, программа или аппаратная схема, обеспечивающая или позволяющая одновременное, параллельное выполнение нескольких операционных систем на одном и том же хост-компьютере.
Я выполнил все поставленные задачи на 100%, у «Платона» появился высокопроизводительный вычислительный кластер виртуализации и хранения информации, распределенный между двумя городами России. Мне удалось реализовать самую большую в Европе, России и СНГ инсталляцию на базе гиперконвергентных решений.
Выбранные решения и то, как они были использованы в «Платоне», серьезно повлияли на индустрию в целом. Все больше производителей переходят на технологии горизонтального масштабирования, компании перестали боятся использовать KVM в качестве гипервизора и решения с открытым исходным кодом в своих проектах и инфраструктурах.
Система «Платон» работает стабильно и пока не имеет аналогов в мире. Это стало возможным благодаря мне и моим коллегам, каждый из которых является экспертом в своей области. Фактически мы сократили разрыв в развитии технологий, существующих в России.
Человек жадный до знаний и с горящими глазами
— Ваша мечта как ИТ-инженера, разработчика. Что вы хотите еще сделать или увидеть в ИТ-сфера?
— Я мечтаю, чтобы российские информационные технологии развивались, появлялись новые высокотехнологичные проекты, стартапы. Чтобы Россия открывала свои двери молодым компаниям с западными корнями, способствовала необходимому обмену опытом.
Возможно, у нас появится аналог Кремниевой долины, где каждый может воплотить свои идеи в жизнь. А локальные производители аппаратных и программных решений станут участниками мирового ИТ-сообщества и полноправными игроками этого рынка. Я думаю, что на реализацию конкретных сервисов от внедрения технологий, например, тех же контейнеров, уйдут три—четыре года.
Было бы здорово, чтобы модернизация инфраструктур превращалась в реальность, компании переходили от слов к делу, а разрыв в технологиях сокращался.
— Современный ИТ-специалист сегодня — какой он? И с каким CV вы возьмете человека на работу?
— Человек жадный до знаний, с горящими глазами и желанием создавать технологии, который не боится рискованных затей и не боится пробовать, ошибаться и пробовать снова, двигаясь к намеченной цели. Человек, который отдает все свое свободное время любимому занятию, имеет широкий кругозор, читает книги. Вот такого человека мы без лишних вопросов возьмем на работу в SharxDC.
Автор: Артур Киреев