Создание цифровой модели территории России — важный инструмент для современных строителей и архитекторов. Но законодательно использование дронов и частных космических аппаратов для фотосъемки по-прежнему никак не урегулировано. Сообщество «Аэронет» организует диалог между бизнесом, занимающимся беспилотными технологиями, и властью, чтобы инновации работали эффективно и приносили обоюдную прибыль. В кулуарах форума РВК «Экосистема НТИ — стратегия будущего», прошедшего в Сочи, «Хайтек» поговорил с Сергеем Жуковым — главой рабочей группы «Аэронет» — о развитии российского рынка технологий, связанных с беспилотными летательными аппаратами и космическими системами, а также о перспективах частной космонавтики.
«Аэронет» — профессиональное сообщество разработчиков и эксплуатантов гражданских беспилотных авиационных и космических систем. Ведет активную деятельность по совершенствованию воздушного законодательства в сфере БАС для развития бизнеса и инноваций, организует научно-практические мероприятия, консолидирующие лидеров беспилотной индустрии, отбирает и развивает проекты для финансовой поддержки на основе ГЧП.
Сергей Жуков — российский политический и общественный деятель, космонавт-испытатель, предприниматель. Президент Московского космического клуба, лидер (соруководитель) рабочей группы «Аэронет» НТИ и рабочей группы по совершенствованию законодательства и устранению административных барьеров в сфере действия дорожной карты «Аэронет». С 2003 по 2011 год являлся членом Российского отряда космонавтов, готовился к космическому полету в составе группы. В 2011–2014 годах — исполнительный директор кластера космических технологий и телекоммуникаций Фонда «Сколково».
Технологические барьеры — как двигатель индустрии
— Сейчас идет обновление дорожных карт НТИ — что меняется в вашей деятельности?
— От первоначальных рыночных приоритетов мы не очень далеко ушли, только что стали развивать «Спейснет». В наши приоритеты входят дистанционное зондирование Земли и мониторинг, перевозка грузов и в перспективе пассажиров, а также сельское хозяйство, поиск и спасание. «Спейснет» представляет собой россыпь разных направлений развития частной космонавтики. Это легкое ракетостроение, спутникостроение, разработка полезной нагрузки и служебных приборов, двигателей, программного обеспечения, развитие операторских услуг и другие направления. Что еще стало новым: мы за последние года полтора разработали технологические барьеры для своей дорожной карты. Это, по сути, постановка задач для технологических компаний. Ещё у «Аэронет» появился инфраструктурный центр, его задача — управление реализацией дорожной карты.
— Если мы говорим, например, про мониторинг земли с помощью дронов, — для чего вам разрабатывать эти барьеры? Компании все равно будут конкурировать за точность на рынке.
— Я с вами согласен: в том случае, если коллеги не приходят за господдержкой, — незачем. Разрабатываем барьеры либо для компаний, которые получают гранты, либо для тех, которые не получают, но тогда они видят хотя бы требования индустрии, мировой уровень. Мы как бы обозначаем цель, к которой надо стремиться. Вы приближаетесь к такому-то уровню, а когда приблизились, то мы планку отодвигаем. Либо, например, как школа в фигурном катании — должно быть «не хуже». Вы должны проходить квалификационный барьер, быть не хуже набора показателей. Это один из важных моментов дорожной карты и технологических конкурсов НТИ.
Второй момент — мы прорабатывали «Спейснет». У нас первая дорожная карта, утвержденная в 2016 году, была в основном авиационная, «Спейснет» был только намечен. В 2018 году мы заметно продвинулись в планировании развития частной космонавтики.
Наши дорожные карты (основная и по законодательству) становятся более четкими, в них появляются новые разделы (как «Спейснет») и проекты. Мы получили некоторый опыт по формированию консорциума. Очень часто бывает так, что мы — актив рабочей группы — видим рынок и задачи более широко и четко, чем кто-то из отдельных компаний. К нам приходит компания, которая говорит, что может сделать, допустим, цифровую модель Республики Татарстан. В итоге нашей совместной деятельности возникает консорциум из шести разноплановых коллективов, которые сообща решают задачи привязки данных к территории, определяют потребности местных корпораций и правительства. Решают разные технологические задачи: кто-то обеспечивает съемку из космоса, кто-то с воздуха, кто-то развивает технологии обработки данных и формирует сервисы.
«Отутюжили межселенку самолетом»
— Модель республики — для чего она нужна? Это очень дорого — точность съемки, разметка и так далее.
— Да, но оказывается, что не надо это делать дорого. Например, у нас был первый проект в Туле. Мы, в общем-то, перестарались и сделали чрезмерно точную съемку для всей территории Тульской области. Так называемую межселенку — поля, лесные массивы — настолько точно снимать не надо. Что нужно снимать: города, населенные пункты, в которых земля стоит дорого, где геопространственные данные, причем с третьей координатой, по высоте, нужны строителям дорог, мостов, архитекторам. Они нужны для того, чтобы визуализировать в 3D, допустим, объекты туристического значения и те места, где возникают споры за землю, где она дорогая.
— А традиционные кадастровые карты не работают?
— Мы получаем данные дешевле, чем это делают кадастровые инженеры. И они у нас точнее. В этом смысле вы затронули хороший вопрос, мы, в общем-то, взаимодействуем с кадастровыми инженерами. Но получения пространственных данных высокого качества недостаточно, требуется уточнение, изменение и развитие нормативно-правовой базы. Потому что, допустим, аэро- и космофотофиксация не имеет сегодня такой юридической силы, какую, например, имеет камера ГИБДД, которая снимает автомобиль на дороге. Мы же все уже перестали спорить — камера зафиксировала нарушение, и это считается документом.
— В чем сейчас проблемы в регулировании?
— Во-первых, все еще существующая проблема секретности данных съемки. Во-вторых, не урегулированы вопросы сертификации съемочного оборудования и программного обеспечения — это нужно для того, чтобы получаемые данные имели статус документа. В-третьих, сама организация воздушного движения дронов еще не отрегулирована в законодательстве. То есть сами по себе полеты каждый раз требуют отдельного разрешения властей.
— С определенной высоты?
— Да, совершенно верно. И, например, в Белгородской области, где в 2017 году был начат эксперимент «АгроНТИ», беспилотники снимали поля по заданию аграрников, но местные авиационные власти разрешали летать на высоте 100 м. Если дрон летит на высоте 700 м, то трудоемкость — в четыре раза меньше. Тут вступает в дело уже экономика.
Главная проблема — высота полета
— Ваша главная задача сейчас — это именно помощь компаниям в проведении регуляций в порядок, чтобы им было проще?
— У нас две рабочих группы «Аэронет». Одна, большая, занимается организацией сообщества и поддержкой проектов — по масштабированию бизнеса и развитию конкретных технологий. Кадровые, инфраструктурные вопросы остались в этой дорожной карте. Вторая же рабочая группа — по нормативному регулированию. Она и подобные ей группы созданы во исполнение отдельного постановления правительства № 1184. Эта группа разработала дорожную карту по совершенствованию законодательства, в которой сегодня 33 мероприятия. Предстоит разработать заново или изменить больше 50 нормативных актов. Она согласована Минтрансом, Минпромторгом, принята распоряжением правительства в апреле этого года.
— То есть если говорить про проблемы, например, высоты полета — это скоро изменится?
— Я надеюсь. Конечно, надо развивать правила и технологии управления полетами беспилотников, этого нового вида авиации, и затем постепенно интегрировать беспилотную авиацию в общее воздушное пространство. Подчеркну: организация воздушного движения беспилотников — это комплекс сложнейших правовых и технологических вопросов, над решением которых работает все мировое авиационное сообщество. Развитие технологий и развитие нормативной базы идут рука об руку. И как раз наша задача — помогать этому развитию.
— Cоздание беспилотников и софта вокруг них — это, конечно, непросто, но это не требует безумных вложений и как-то развивается в России. SpaceNet же в основном про частную космонавтику — она намного дороже и намного сложнее. Как сейчас в России развивается частная космонавтика, когда у нас даже с государственной все плохо?
— Положительные примеры есть, хотя их немного. Скажем, есть компания «КосмоКурс», она развивается целиком за частные деньги. Это проект, который возглавляет Павел Пушкин, выходец из Центра Хруничева. Проект нацелен на создание туристической суборбитальной системы. То есть пилотируемой системы, но такой, где ракета не достигает первой космической скорости, и возврат идет в ту же самую точку. Это комплексный проект — с созданием своего космодрома, разработкой ракеты-носителя, с двигателем, капсулами. Компания получила соответствующую лицензию на космическую деятельность у Роскосмоса. Человек 40 тщательно отобранного народа, полностью частный инвестор. Другой пример — это S7 Space, частный инвестор Филев.
Компанию Dauria, я надеюсь, все-таки в каком-то виде реинкарнируют. Потому что это толковая, талантливая команда ребят во главе с технологическими предпринимателями. Основатель Михаил Кокорич уехал в Штаты, а Сергей Иванов, его партнер, остался здесь владельцем Dauria. НТИ поддержалa проект, предложенный компанией, правда, без денег, имея в виду, что деньги даст «Внешэкономбанк». Очень интересный проект — спутниковая платформа АТОМ, которая позволяет создавать разные спутники — в том числе геостационарные, даже межпланетные. Ну, до астероидов летающие. В рассмотрении находится проект «Система спутниковой связи для подвижных объектов Росинфоком-ВЭО» — это создание высокоскоростного связного сегмента на высокоэллиптических спутниках.
Поздно залили деньги
— Все говорят, что у нас недостаточно кадров в ИТ. Достаточно ли кадров в космонавтике, чтобы развивать эти проекты?
— Конечно, общий ответ — недостаточно. Но, тем не менее, компаний 20–30 имеется. У нас нет стольких производителей конечных систем, например, спутников и ракет-носителей. Компонентов — да. Вот, например, компания «СПУТНИКС», которая сделала свой аппарат и запустила его на орбиту, эта компания родом где-то из 2010-2011 года. Она сегодня работает главным образом на производство компонентов для кубсатов (CubeSat), в том числе университетских. Но вот они пришли к нам с проектом при поддержке Российских космических систем на создание платформы спутников нового поколения — для дистанционного зондирования Земли и других назначений.
— В чем, по вашему мнению, причина неудач Роскосмоса?
— Это отдельный разговор, я был одним из участников создания Российского космического агентства, это моя тема в течение последней четверти века. Так просто не скажешь. Тут комплекс причин. То состояние, к которому пришла космонавтика сейчас, — следствие целого ряда не очень удачных решений. Не вовремя акционировали отрасль — очень долго ее держали, по сути, в госсостоянии. Недофинансирование в течение многих лет — были люди и идеи, не было денег. Когда потом начали заливать деньгами, последние несколько лет, — у нас бюджет какое-то время был больше, чем у Европейского космического агентства, больше $5 млрд — оказалось, что уже не хватает специалистов. Потом неудачное, на мой взгляд, решение было связано с созданием госкорпорации Роскосмос. Надо было что-то менять в промышленности и, возможно, ее интегрировать, но нельзя было объединять с ней федеральный орган исполнительной власти. Заказчик и исполнитель сошлись в одном лице. И еще целый ряд моментов — общая ситуация в стране, когда экономика стала невысокотехнологичной.
— И есть ли шанс, что это изменится?
— Россия — страна удивительная. И один из реальных шансов на наше развитие в космосе — это поддержка частной космонавтики. Для большой космонавтики это источник кадров и новых технологий. Уже сегодня мы видим отдельные примеры покупок компаний, маленьких — большими, государственными, они есть. Прежде всего, Российские космические системы в этом плане отличаются. Они купили сколковский стартап «Азмерит», созданный выпускниками МГУ, сейчас большую команду привлекли из «Совзонда», создав компанию-оператора ДЗЗ «ТЕРРА ТЕХ». В этом смысле руководство Российских космических систем ведет себя вполне по-коммерчески, несмотря на то, что это, по сути, госкомпания.