В 20 лет Сергей Черников создал Combot, который сегодня является одним из крупнейших ботов в Telegram для аналитики и модерации групповых чатов. Каждый месяц 35 тыс. активных групп используют Combot, а суммарный охват — более 20 млн пользователей. Несмотря на блокировку мессенджера в России, западная аудитория и рекламодатели продолжают приносить создателю Combot средства, хотя, по словам Черникова, достаточно небольшие. «Хайтек» поговорил с Сергеем о том, как блокировка Telegram повлияла на сервис, почему монетизация в Америке успешнее и чего можно ожидать после эпохи мессенджеров.
Статистику собрал на коленке
— Вы учились в Высшей национальной школе телевидения — как от этого вы пришли к созданию сервиса для Telegram?
— Я всегда интересовался информационными технологиями, в 15 лет сделал свой собственный хостинг игровых серверов, используя уже существующую панель управления. Хостинг проработал полтора года и даже приносил мне какие-то карманные деньги (хотя вначале работал в убыток, очевидно) — я настраивал PayPal, возился с игровыми серверами, и мне хватало денег, чтобы купить что-то после школы. Я играл в игры, и, разумеется, первое, что меня интересовало — игровые модификации, серверы, эта часть ИТ. И тогда я изучил какие-то базовые вещи, сделал сайт на PHP, выучил немного HTML и CSS.
— Как вы обучались ИТ — только самообучение? Продолжаете ли как-то обучаться — может, какие-то курсы?
— Только самообучение, и продолжаю обучаться в сфере ИТ только самостоятельно. Никаких курсов не проходил и не планирую. Свое время я могу провести более продуктивно.
— Как появился Combot?
— Combot появился очень необычно, потому что это был даже не проект. Мы основали его вместе с Федором Скуратовым. Мы с Федей давно общаемся, когда-то давно наш общий знакомый порекомендовал меня ему в качестве программиста, он тогда искал, кто сможет сделать ему bump.li. Этот проект мы делали три-четыре месяца, но он не взлетел.
А потом появился Telegram, и у Феди была первая тестовая супергруппа, когда они только появились в мессенджере. Он хотел статистику по участникам — кто там общается, сколько у кого сообщений, и я ему на коленке быстро эту статистику собрал. А специфика Telegram-ботов подразумевает, что групповых ботов можно пригласить в другую группу. Люди просто начали приглашать бота к себе в группу и спрашивать, как им получить такой же интерфейс. Мы начали развиваться в этом направлении, и постепенно этот бот стал доступным для всех, а потом начал обрастать различным функционалом. Мы сделали более глубокую аналитику — считали, сколько активных дней в группе находится человек, длину его сообщений, flood ratio (процент флуда в плане большого количества коротких сообщений, не несущих смысловую нагрузку — «Хайтек»). Вот уже три года мы этим занимаемся без перерыва.
— А почему не каналы, которые, по крайней мере, в информационном поле более популярны, чем группы?
— Групп больше, чем каналов. Тогда мы этого, конечно, не знали. Если взять аудиторию по групповым чатам, то она больше и активнее, чем в каналах. Еще по той причине, что в каналах большое количество ботов, накруток, которые нельзя проследить. Вы видите, что там 150 тыс. подписчиков, — и не знаете, кто эти люди. А в группе весь актив виден. Это во-первых. А во-вторых, когда мы создавали Combot, не было ни анонимных каналов, ни политических про Кремль, никаких популярных каналов. Я отчетливо помню, что тогда я вообще не был подписан ни на один канал.
Через два-три месяца после создания Combot мы задумались о том, чтобы сделать аналогичное решение для каналов, но до сих пор технологические ограничения Telegram не позволяют этого. Например, потому что бот не может получить список участников в канале. Он и в группе не может получить, но там мы формируем нашу аналитику, основываясь на тех людях, которые пишут, — а в каналах пишут только администраторы. Соответственно, никаких интересных графиков не построить. И поэтому мы опубликовали какую-то альфа-версию, но дальше дело не пошло — она мало того, что оказалась не сильно востребованной, ее было очень тяжело поддерживать и масштабировать.
«Русские наотрез отказались платить, все хотят халявы»
— Как прошла монетизация, готовы ли пользователи платить за сервис?
— Американцы более платежеспособны, чем русские. Это известный факт, но мы увидели, что русскоязычная аудитория в Telegram совершенно неплатежеспособная. В России очень тяжело заработать внутри мессенджера, если мы говорим не про рекламу, а про какие-то автоматизированные решения. Мы следим за другими продуктами в Telegram, и практически все они англоязычные и заточены под Европу или Америку. Причем огромное количество было заточено под криптовалюты, — и что с ними сейчас, я не знаю. Думаю, большое количество уже закрылось. В пик, осенью 2018-го, было огромное количество криптовалютных групп, очень много платных сервисов по криптовалютной тематике.
— И сколько сейчас платят американцы?
— Есть понятие региональных цен, когда по условному индексу благополучия рассчитывается цена. Например, некоторые игры в Steam стоят по-разному — для американцев игра стоит $60, а для русских — 2 тыс. рублей, а для турков, допустим, еще дешевле, потому что у них за 2018-й инфляция превысила 20%. И у нас в Combot тоже региональные цены. Один и тот же продукт стоит по-разному, за русскоговорящую группу нужно заплатить 199 рублей, а за англоговорящую — $7,99 — на 60% дороже. Комичность ситуации в том, что клиентов из России количественно больше, а основную выручку приносят клиенты из Европы и США. Клиентов из России у нас сейчас 35%, а из США 22%, при этом они приносят на 50% больше выручки.
Но это связано с тем, что Telegram в США представлен двумя секторами — это ИТ и криптовалюты. Там огромная аудитория, и она очень платежеспособна. За Combot же можно криптовалютой платить — это тоже привлекает большое количество людей. Мы принимаем 20 криптовалют — не только BTC. И вторая аудитория — ИТ, в США у них, как правило, достаточно высокие зарплаты, даже у специалистов среднего уровня. У нас треть клиентов из России, мы российская компания, и больше всего о Combot знают в России. Когда мы включили монетизацию, то ожидали, что в первую очередь продукт будут оплачивать русскоязычные пользователи. Получилось совсем наоборот — большинство русскоговорящих восприняли это изменение негативно, тогда как европейская и американская аудитория наоборот благоприятно восприняла монетизацию продукта. Российская аудитория вообще очень специфичная, если работать с ней в плане монетизации, потому что наши люди охотно заплатят за левый ключ, кряк, чит (к какой-нибудь компьютерной игре), но за лицензию продукта платить не будут.
— Возвращаясь к каналам — разве в них сейчас не больше денег и, соответственно, возможностей для монетизации?
— Пик рынка рекламы в российском Telegram был как раз до блокировки, потому что тогда были крупные рекламодатели. А после блокировки они все с этого рынка ушли — и во многом потому, что им кто-то запретил, условно. Допустим, служба безопасности сказала, что не стоит, или директор по маркетингу не хочет иметь такую статью бюджета. Поэтому сейчас, если оценивать российский рынок рекламы Telegram, нужно понимать: его объем — это деньги, которые переходят между участниками рынка, а не те, что зарабатывают. Мы сейчас не считаем политические каналы, потому что политику вообще очень тяжело анализировать. Вне политического сектора — люди, по факту, кидают деньги только друг другу. Бартер — очень популярный формат размещения. Когда каналы меняются рекламой друг с другом, они не платят за нее деньги. А объем рынка растет суммарно, потому что у канала размещение стоит 30 тыс. рублей, вы видите рекламное размещение, и кажется, что его разместили за деньги. На самом деле, люди просто поменялись. Ничего плохого в этом нет, просто реальных денег на этом рынке мало. А особенно мало их стало после блокировки Telegram.
До блокировки объем белого рынка, белых договоров с крупными компаниями составлял порядка 40 млн рублей в месяц. Для Telegram это очень большая сумма. И все эти рекламодатели ушли.
— Сколько вы заработали на Combot? Или вы не раскрываете этих данных?
— Недостаточно.
Viber и WhatsApp подходят для общения, но не для технологических интересных вещей
— Планируете ли расширяться на другие мессенджеры — например, WhatsApp, аудитория которого в России больше?
— Я не хочу работать с WhatsApp — не потому, что он какой-то плохой, а потому, что у них просто нет публичного API. В данном случае работа с WhatsApp всегда будет в серой зоне, потому что нужно покупать сим-карты, создавать аккаунты, смотреть, как устроено приложение, смотреть их внутренний API. Есть WhatsApp Business, но, насколько я знаю, там очень высокий порог входа.
Проблема Viber — в том, что им очень нравится, как все работает в Telegram. Они хотели бы тоже что-то новое, постоянно экспериментируют, и у них эксперименты получаются не очень удачные. Каналы — не каналы, группы — не группы. У них, например, есть такой формат, когда канал представлен групповым чатом, в котором могут общаться только отдельные люди. Что, по сути, является каналом в Telegram с несколькими администраторами, но подано это все в каком-то ужасно непонятном формате. Иногда раз в час открывается лайв-чат, тут же 10 тыс. человек начинают спамить, его закрывают. Они экспериментируют. Недавно Viber решили взимать $4 500 в месяц с владельцев чат-ботов, в рамках такого тарифа разработчики смогут отправлять до 500 тыс. сообщений в месяц. Я думаю, такие вещи никак не способствуют развитию экосистемы, а ровно наоборот.
Год назад Viber сам к нам приходил — они хотели, чтобы мы сделали бота для голосования. В Telegram сейчас голосование добавили уже нативно, раньше для этого использовали @vote. С нами связались ребята из Viber Russia, они хотели сделать такого бота. И мне было очень грустно им отказывать, но на их платформе это было невозможно. Они не хотели идти навстречу — хотели, чтобы мы сделали это из того, что у них есть, а у них тогда даже нельзя было редактировать сообщения. То есть можно отправить сообщение, а редактировать его нельзя. А чтобы показать в реальном режиме результаты, нужно постоянно редактировать сообщение, обновляя результаты голосования. Там такой возможности не было, мы на этой ноте с ними расстались, и они, конечно, больше к нам не приходили. Я не знаю, добавили эту возможность или нет, но считаю, что Viber очень чудной. Он, как и WhatsApp, подходит для общения, но не для технологически интересных решений — там везде, куда ни посмотри, какие-то подводные камни, палки в колеса.
— А какие платформы подойдут для создания аналога Combot?
— Единственные две платформы, которые нам сейчас интересны, — это Slack и Discord. Discord — мессенджер для геймеров. Но там очень высокая конкуренция, потому что сообщество геймеров достаточно активное. И очень многие геймеры являются разработчиками. В Discord представлено огромное количество решений с открытым исходным кодом, в том числе есть похожие на нас. И здесь получается конфликт, потому что средний администратор сообщества в Telegram не знает, какой сервер ему нужно купить, что там ставить — он этого не понимает, ему нужно группу создать. А средний администратор сообщества в Discord более продвинут в техническом плане. Чтобы туда выйти, недостаточно просто клонировать Combot. Необходимо решение, адаптированное под эту аудиторию, и нужно проводить исследование, чтобы понять, какие есть незакрытые проблемы, за что люди готовы платить.
Slack используется на 90% in-house. Там есть публичные сообщества, но в них довольно слабая активность, и они очень маленькие по сравнению с Telegram. Публичные сообщества в Slack — 5–8 тыс. человек. Это не идет ни в какое сравнение с тем, что сейчас происходит в Telegram. Там, опять же, должен быть другой продукт, сфокусированный на нуждах частных компаний, — например, аналитика внутри компании. Допустим, интереснее было бы посмотреть, кто сколько говорит в рабочее время. Вот такие вещи более востребованы. Но на данный момент у нас нет ресурсов сделать такое решение — ни времени, ни денег.
Еще есть очень интересный мессенджер KakaoTalk — номер один в Южной Корее. Возможно сделать Combot для него. У KakaoTalk очень схожая структура с Telegram. Там тоже есть публичные группы, закрытые группы, то есть все очень похоже. Там есть боты — и они точно так же очень дружелюбны к разработчикам. Но нам сейчас не до этого, у нас основной фокус — развивать экосистему Telegram, чем мы и занимаемся. Все мои силы брошены на то, чтобы развивать Combot и проекты-спутники вокруг него. У нас, например, есть несколько бесплатных ботов, которые выполняют очень простые функции. И, можно сказать, это наша дань сообществу. У нас есть ресурсы, чтобы этих ботов содержать, они запущены и работают для всех бесплатно.
Собственно, модуль аналитики в Combot работает бесплатно для всех групп без исключения. Модерацию оплачивать не нужно, если в группе меньше 200 человек. При более благоприятной финансовой ситуации этот порог будем поднимать.
— Если говорить про расширение не на другие мессенджеры, а на другие страны — нет ли у вас таких планов? Зайти, например, на рынок Ирана, где у Telegram 40 млн пользователей.
— Основной язык нашего сайта — английский. Сайт частично переведен на русский, испанский, немецкий. Мы уже работаем со всей аудиторией Telegram за исключением Ирана и Индии. И только потому, что иранцы не говорят на английском — и вообще ни на чем, кроме фарси. А перевода сайта на фарси недостаточно, нужна культурная адаптация. Telegram в Иране — это как WeChat в Китае, основной канал общения вообще для всего. Для получения новостей, для погоды. И там совсем другие паттерны всего — и групп, и общения. И поэтому им нужен совсем другой продукт. Кому в Иране нужен продукт в виде Combot, — те его и ставят. То же самое касается Индии. В этой стране сейчас в Telegram происходит бум онлайн-обучения. Потому что такое обучение — дешевое и доступное. В Индии сейчас намного востребованнее продукт, который бы решал многочисленные проблемы онлайн-обучения. Помогал бы организаторам или ученикам данных групп. Наш продукт, опять же, устанавливают, но у него маленькое покрытие в Индии.
«Я не знаю, что придумает Роскомнадзор, — да и никто этого не знает»
— Поменялось ли что-то в вашей работе и стратегии после блокировки Telegram?
— Мы потеряли много денег. Количество пользователей на какой-то момент упало очень сильно. Оно достаточно быстро восстановилось, но тогда провал был просто феноменальный. Но непосредственно аудитория в Telegram денег нам не приносит. В первую очередь ушли крупные рекламодатели — это самое главное, самый главный отток денег. Они позакрывали текущие контракты, и все будущие контракты, которые планировались, тоже были закрыты. Очень малое количество больших компаний оставило свои бюджеты в Telegram.
— Сейчас Роскомнадзор обещает еще один раунд массовых блокировок. Как вы считаете, если продолжатся активные попытки блокировки, то аудитория устанет и уйдет в другие мессенджеры или останется?
— Я не знаю, что придумает Роскомнадзор, да и никто этого не знает. Я думаю, что Telegram никогда не исчезнет из России. Можно снизить количество активных пользователей до минимума, но Telegram как мессенджер, который люди используют для того, чтобы переписываться, не исчезнет никогда. Во-первых, потому что у достаточно большого количества творческой интеллигенции, и не только, сейчас уже очень большие активы в Telegram. Под активами подразумеваются каналы с аудиториями, иногда групповые чаты. И я не верю, что, допустим, Тина Канделаки забросит свой канал и скажет: вот раз Telegram заблокировали, то все, не буду туда ничего писать. Рамзан Кадыров ведет свой официальный канал в Telegram, Russia Today, Маргарита Симоньян и многие другие.
Огромное количество людей, которые сейчас имеют прямое или косвенное отношение к нашей власти или лояльны к ней, спокойно, официально ведут каналы в Telegram, и я думаю, что если бы у нас хотели все запретить, то такого бы не было. Перед самой блокировкой мне казалось, что они там, грубо говоря, договорились, и все. Потом понял, что был не прав. Я, к примеру, работал с Минэкономразвития, министерство хотело сделать бота для торгов. Я считаю, правильно — можно было бы просматривать лоты и получать необходимые уведомления через бота, а не через их непростой сайт. Мы начинали разработку этого бота, но ничего не получилось, потому что Telegram заблокировали буквально через несколько недель. Для них это тоже было неожиданностью. Я думал, что все об этом знают, но для многих это был сюрприз. И многие люди, приближенные и имеющие какое-то отношение к власти, были недовольны такими событиями. Поэтому я уверен, что у Жарова и Роскомнадзора какие-то свои цели, и я не уверен, что он координирует все свои действия с остальными.
Какие из этого выводы получаются? Первое — огромное количество людей использует Telegram, зная, что он заблокирован, — в том числе, люди во власти. Это говорит о том, что если бы действительно были планы его закрыть, то, очевидно, им бы всем давно сказали, что не надо этого делать. Второй фактор — это неопределенность. Роскомнадзор то волнами блокирует IP-адреса, то разблокирует. Сейчас они говорят, что конец, будет DPI, но все эти технологии обходятся. Это борьба с ветряными мельницами. Это прожигание ресурсов впустую. Почему? Потому что даже в Китае с его великим китайским фаерволом люди обходят все запреты и заходят на запрещенные сайты. А у нас-то подавно, потому что у нас нет такого технического преимущества, как в Китае. Китайцы сами все собирают. У них свои железки и ПО, у них почти все свое, а у нас своего практически ничего нет, мы реализуем проекты, заимствуя технологии у других стран. Поэтому, я думаю, что нет, нет, нет. Даже если сильно прижмут, уйдут простые пользователи. Я вот уверен, что никогда не уйду, знаю людей, которые точно так же будут сидеть до конца в Telegram, и я думаю, что ничего не изменится. Его скорее разблокируют, чем уведут оттуда активную аудиторию.
— У социальных сетей не бесконечный срок жизни — из Facebook пользователи уже давно начали уходить в новые сети и мессенджеры. Могут ли мессенджеры смениться чем-то новым, и когда это будет? Можно ли это предсказать?
— Я вообще не берусь предсказывать, я люблю оперировать фактами. Все технические циклы, которые связаны с ИТ, с каждым годом протекают быстрее. Я могу только предположить — соцсетям понадобилось где-то 15 лет, чтобы изжить свой формат. На самом деле, меньше 15, если быть более точным, то где-то 12-13 лет. Twitter первый столкнулся с проблемами, потому что он был наименее богат функционалом, следом трудности начались и у ВКонтакте, и у Facebook. У Facebook они начали ярко выражаться в смене поколений, молодежь не хотела заходить в соцсеть, приток новых пользователей начал сильно уменьшаться. И сейчас эта тенденция прослеживается, мне кажется, что приобретение Цукербергом Instagram — это еще один выход на молодую аудиторию. И я думаю, что цикл мессенджеров, может быть, лет восемь. Мессенджеры начали становиться популярными где-то четыре года назад, еще примерно столько же, я думаю, будет. А что будет дальше — увидим.
Могу не предсказать, а предположить, что у мессенджеров в текущем формате есть огромный минус — это замусоренность информацией. Информационное поле дико перегружено. От этого люди убегали сначала из соцсетей. Потому что они заходили на сайт, у них было очень много всего: меню, сообщений, уведомлений, «Ты давно не заходил в уличные гонки», «Завтра у Маши день рождения», «Таня оставила комментарий» — у людей голова шла кругом. И они в мессенджерах увидели какой-то такой уголок, где все по минимуму. Мессенджеры сейчас, мне кажется, идут по такому же пути, то есть все усложняется постепенно. Огромное количество лишней информации. Везде по-разному. Допустим, в Telegram это очень ярко выражено через каналы. Как правило, сейчас у среднего пользователя 20–50 каналов, которые все в мьюте, и он читает их раз в год. Но проблема не в том, что они в мьюте, а в том, что человек устает от информации. И я думаю, будет еще одна условная революция. В социальных сетях человек направлен вовне. Помните, когда ВКонтакте запретили скрывать всех друзей? Я помню, столько шума было. Дуров сказал, что это социальная сеть, и открытость списков друзей является единственной принципиальной особенностью, которая отличает социальные сети от всех остальных сервисов для общения. Была такая идея в социальных сетях, она и сейчас остается — Twitter, Facebook, ВКонтакте — это не продукт для эгоиста. Это продукты для тех, кто хочет вещать и общаться с другими людьми, кто хочет выкладывать классные фотки в Instagram, кто хочет получать фидбэк. Под фидбэком подразумеваются лайки, репосты, комментарии. А мессенджеры — это продукт, направленный на себя, где человек не получает обратную связь, а где он сам контролирует, что он хочет получать, кому он хочет писать, какие каналы читать, в каких группах быть. Кажется, что это очень похоже, ведь сейчас есть мессенджеры у ВКонтакте и Facebook. И я знаю огромное количество людей, которые используют ФБ-мессенджер, а в сам Facebook особо не заходят. Там изменилась сама идеология, теперь все направлено на человека.
А мы, люди, не очень рациональные существа. Если мессенджеры дают нам абсолютно полную свободу, это тоже заканчивается плачевно — огромным количеством ненужных контактов, каналов, групп — «а вдруг, а если». И все эти возможности на самом деле не нужны, потому что человек от этого очень сильно устает. И никому не нравится, как бы мы ни убегали, вот такая простыня настроек. Все хотят, чтобы сервисы были кастомизируемыми, модульными, но при этом все хотят кнопку «Включить» — и больше ничего не хотят нажимать. Потому что людей пугают большие настройки. Как стали популярны iPhone, Chrome? Потому что они позволяли вот эту кнопку нажать. Я думаю, что, возможно, в таком же формате, близком к мессенджеру, будет что-то среднее. Тоже про человека, но, может быть, ему нейронные сети будут кормить какой-то контент. То есть не будет такой свободы, потому что если человеку дать свободу в цифровом мире, он неизбежно все загадит. Загадит свое информационное поле, и это факт: посмотрите на рабочие столы людей, посмотрите на закладки в браузерах. Сколько людей сидят, у которых 60–100 вкладок открыто в браузере. Миллионы людей поступают именно так, и никто не может ответить, а зачем все это надо. Потому что так мы устроены, нам хочется что-то сохранить, а вдруг важное. Но рано или поздно у всех переполняются жесткий диск, рабочий стол, закладки, записная книжка. Понимаете, о чем я говорю? Это именно благодаря свободе в цифровом мире. А я думаю, что людям больше близок подход Apple. И не зря, по крайней мере, телефонные девайсы у них самые популярные — потому что Apple не дает возможности настраивать многие вещи.
Я думаю, завершающий этап ПО в ближайшем будущем — персонализация, но когда не человек сам все делает, а все делают для человека, в его интересах. Люди будут потреблять контент, который им рекомендуют, как только эти системы смогут быть на уровне, смогут действительно рекомендовать то, что человеку важно. Я имею в виду абсолютно все: новости, контент, мультики, фильмы, приложения. Потому что все эти механизмы есть, но сейчас они вызываются самим человеком. Условно, чтобы посмотреть рекомендации, нужно зайти в какое-то меню и открыть рекомендации. Так что пока есть условная свобода. А я думаю, что ее не будет вообще. Будут рекомендации — и человек будет потреблять контент. Компьютер будет решать, что утром надо почитать новости, а пока вы работаете, вам включат музыку, которую вы любите.
Сейчас огромное количество денег в машинном обучении и искусственном интеллекте, а инвесторы не вкладывают куда попало. Все понимают, к чему это идет. И эти проекты начнут же показывать какие-то результаты. И мы, в том числе, в Combot планируем заниматься анализом текста.
— Как оставаться востребованным айтишником, можете ли вы дать какую-то инструкцию?
— На современном рабочем рынке в сфере ИТ спрос сильно превышает предложение. В нескольких областях — в несколько десятков, если не сотен раз. Сейчас многие хотят работать в сфере ИТ, и обещания золотых гор после прохождения онлайн-курсов подогревают интерес. Многие уверены в том, что после трех месяцев обучения они станут востребованными специалистами с хорошей зарплатой. К сожалению, это не так. Очень тяжело оставаться востребованным специалистом, каждый год меняются технологии и правила игры.
В первую очередь, я бы порекомендовал всем постоянно совершенствоваться и не останавливаться на изученных технологиях. Развивайтесь в разных направлениях, учите новые языки (не программирования), изучайте новые для вас технологии. Во-вторых, необходимо решать реальные проблемы. Очень многие программисты сейчас умеют решать большой набор стандартных проблем, которые уже давно не возникают, а при встрече с реальными проблемами не знают, что делать. Опыт решения настоящих проблем — это то, что можно рассказать работодателю. Однажды мне в срочном режиме понадобилось позволить до миллиона одновременных подключений к одному из наших прокси-серверов. Если бы я тогда не среагировал вовремя, мы бы потеряли деньги и текущих пользователей. Такого рода проблемы не возникают теоретически, это практический опыт, который нужно нарабатывать. А третье — внимательно относиться к новым технологиям. Они либо закрепляются на рынке или в своей нише, либо очень скоро исчезают, и им на смену приходят другие. Если технология закрепится на рынке, вы ничего не потеряете, когда начнете изучать ее в этот момент. Если вы потратили много времени на изучение RethinkDB, то это грустно, потому что теперь она никому не нужна.
— А вы планируете расширять команду?
— Я думаю, многое покажет TON (Telegram Open Network). Если запуск TON будет успешным, если это привлечет большое количество пользователей на площадку, то наша аудитория сильно вырастет и их потребности тоже, нужно будет масштабировать продукт. Я бы очень хотел интегрировать Combot с TON, то есть позволить оплачивать, например, в Gram, передавать их друг другу, максимально интегрироваться в экосистему. Сейчас мы, по факту, один из системообразующих ботов в Telegram, один из самых популярных. На данный момент мы себя очень хорошо чувствуем, у нас есть какие-то желания, как и у всех, но на них нет либо времени, либо денег.