Китообразные — удивительный отряд водных млекопитающих, в который входят два больших подотряда: Mysticeti и Odontoceti. Киты могут быть чудовищами, как Моби Дик, или загадочными друзьями — как безымянный персонаж из мультфильма «В поисках Немо». Они, добрые или злые, становятся воплощениями мощи океана. Но человек на поверку оказывается большей угрозой для этих океанских существ.
Киты все еще в зоне антропогенного риска. Животные запутываются в рыболовных сетях и перманентно страдают от последствий промышленного загрязнения морской воды. Это косвенные угрозы, к которым приходится адаптироваться китообразным. В некоторых частях Мирового океана им до сих пор угрожают гарпун и разделочный тесак.
Япония, Норвегия и Исландия ежегодно добывают около 1 500 особей китов, несмотря на запрет коммерческой ловли этих видов. Разрывные гранаты оказываются в телах маленьких полосатиков, выныривающих из вод Антарктического океана. Гарпуны до сих пор попадают в туши южных китов, чья ловля строго запрещена из-за маленького поголовья. Продолжая убивать китов сегодня, люди уподобляются прошлым поколениям, совершенно не думая, что скоро эти великаны могут просто исчезнуть.
Как человек стал охотиться на китов?
Китобойный промысел существовал еще тысячи лет: одни из первых изображений процесса охоты на китов были созданы 4 тыс. лет назад в Норвегии. Жители современной Японии, возможно, занимались ловлей этих животных и раньше. Речи о китобойных судах не идет, но первые гарпуны, которыми китов можно было добить на мелководье, появились до нашей эры.
Традиции охоты разнятся от народа к народу: по-разному охотились на китов в Северном Ледовитом, Атлантическом и Тихом океанах. Киты были и источником питания, и частью культурных обрядов. Добыча служила аналогом витаминного комплекса: люди использовали мясо, кожу, подкожный жир и органы как важные ресурсы протеинов, жиров и минералов. Усы особей подотряда Mysticeti шли на рыболовные лески и корзины для хранения продуктов. Кости, которые нельзя было употребить в пищу, очищались и становились церемониальными атрибутами, чаще всего — ритуальными масками.
Регулярно забивать китов начали скандинавы в примерно 800–900 годы нашей эры. Позднее, в XII веке, китобойный промысел укрепился в Бискайском заливе, расположенном южнее Северного и Норвежского морей. Следующие шесть веков европейцам становилось сложнее находить китов близко к берегу. К XVIII веку Северная Атлантика лишилась целой популяции серых китов.
Европейская технология отлова оставалась довольно примитивной: животное загоняли на быстрых парусных судах, закидывали обычными гарпунами, к которым привязывали веревки. Китовую тушу быстро буксировали к суше или разделывали прямо в море: легкие кита заполняются водой и тянут животное на дно. При этом охота с гарпунами — не единственный возможный вариант отлова китов. В Японии, например, животные запутывались в сетях, которые затем вытаскивали к берегу.
Индустриализация увеличила промысловые показатели. Китобои на паровых судах смогли заходить дальше в океан, отслеживать более глубоководные виды. Начали ловить кашалотов. В 1868 году норвежец Свен Фойн создал механическую гарпунную пушку. В мире не осталось «неуязвимых» китов: человек обгонял зверя и по скорости, и по маневренности.
Забой китов стал массовым, скоро популяции начали уменьшаться. Этот биологический отряд обитает во всех соленых водах планеты, а потому и охотники на него встречались повсеместно. Постепенно китобойные суда покинули Южную Африку и Сейшелы, Атлантику и Антарктиду. Отлов китов начался на новых территориях: в 20-х годах XX века промысел развивался в Антарктике, где вылавливали примерно 46 тыс. особей за сезон. Ограничений на вылов к тому времени все еще не существовало.
1946 год стал поворотным для всей китобойной промышленности. Тогда была образована Международная комиссия по промыслу китов (IWC). Зоны в Индийском океане и вокруг Антарктиды оказались закрыты для китобоев. Позднее, в 1982 году, IWC ввела мораторий на коммерческий китобойный промысел во всем мире.
К моменту создания IWC лидерами по вылову китов были Великобритания и Норвегия, за ними следовали США и Голландия. Затем, когда американцы инициировали создание Комиссии, рейтинг возглавили СССР и Япония. При этом до принятия моратория за период 1961–1962 годов было выловлено более 66 тыс. особей по всему миру. Впоследствии Япония, Норвегия и СССР вышли из IWC, подав возражения против моратория: страны вновь присоединились к запрету позднее, уже в 90-х.
Китовый заповедник Южного океана — зона, в которую входят воды Тихого, Атлантического и Индийского океанов, омывающие побережья Антарктиды. В ней на территории более 50 млн кв. км происходит постепенное восстановление популяций китов.
Под запрет не подпадает ловля китов коренными жителями нескольких побережий: Чукотского, Гренландского, Гренадинского и Аляскинского. Местные жители ловят китов в небольших количествах, пользуясь теми же механизмами, которые существовали до изобретения гарпунных пушек. Такая ловля не наносит вреда популяциям, некогда оказавшимся под угрозой исчезновения, считают в IWC.
Жир, мясо и другие варианты окупить китобойный промысел
Киты — удивительные животные, способные общаться, испытывать примитивные эмоции и жить в очень простом «обществе». Например, горбатые киты поют похожие песни, которые могут меняться с течением времени — прямо как наша обыденная речь. Но китобои прошлого и настоящего охотятся не за «богатым внутренним миром».
Китообразные — единственные млекопитающие, которые перемещаются в холодной воде по всему Мировому океану. Они обладают большими запасами плотного жира, сосредоточенного по всему телу и согревающего животное в путешествиях. Именно жир был главной причиной охоты на китов.
Вплоть до середины XIX века китовый жир был необходим для освещения, химической промышленности, галантерейного производства. Постепенно его вытеснил керосин, но производство мыла все еще работало за счет китобойного промысла.
Ворвань — результат обработки жира усатых китов. Добывается из жирового слоя, костей, тканей и мяса всех видов Mysticeti.
Сейчас жирные части китовой туши не идут в повседневный обиход. Жир — глицерид жирной кислоты, включается в состав некоторых кремов, косметики и даже цветных карандашей. Ворвань может быть основой и лака для ногтей, и пищевого маргарина — за сотни лет люди научились изготавливать из китов что угодно.
Китобойный промысел был особенно прибыльным в XIX веке, когда из прочных и упругих китовых усов изготавливали предметы роскоши: кринолины, зонтики, хлысты, корсеты. Сегодня подобные сетки производят из стали.
Большинство продуктов китобойного промысла можно заменить, но никакой суррогат не выдать за китовое мясо. Оно веками составляло основу рациона японцев, которые начали переходить на курицу и другое высокобелковое мясо лишь в 60-х годах XX века. На Западе китовое мясо почти не едят — это ресторанный деликатес, который никогда не был жизненно важной пищей.
Красное мясо китов — продольные мышцы. Нежное у молодых особей, оно содержит 21% белка и 8% жира. Больше белка в мясе из-под брюшных борозд — 41 г и 400 ккал соответственно. Для сравнения, на 100 г говядины приходится 20,1 г и 133 ккал соответственно.
Сегодня годовая норма потребления китового мяса за год — 50 г на одного взрослого японца.
На каких китов и где продолжают охоту?
Группа анонимных хакеров в 2015 году обрушила серверы пяти правительственных сайтов Исландии. Цель хакерской атаки — прекращение добычи китов. Видео, выложенное в открытый доступ, транслирует: «У китов нет голоса. Мы будем голосом для них. Пришло время напомнить: нас ждет вымирание. Пришло время сказать Исландии: мы не будем стоять в стороне».
Но Исландия — не единственная страна, официально разрешающая охоту на китов. Практику поддерживают Норвегия и Япония, через воды которых проходят стаи некоторых видов. Население этих государств считает ловлю животных варварством, но суда продолжают уходить в море за огромной добычей.
В Исландии охотятся на малых полосатиков и финвалов, причем последний относится к уязвимым видам под статусом VU. В том же 2015 году добыли 229 полосатиков и 154 финвала, точно по квоте, установленной Министерством рыболовства и сельского хозяйства.
Мясо, вылавливаемое в Антарктических водах, доставляется в Японию, где блюда из китов — часть традиционной кухни. В Исландии такую пищу потребляют только туристы: примерно 40% заказывают в ресторанах китов. Их ловля практически бесполезна для исландцев: ни полосатики, ни финвалы не угрожают рыбам, которых исландцы действительно потребляют в качестве еды. Зато продажа будет выгодной: туша малого полосатика стоит $85 тыс.
Малые полосатики не находятся под угрозой исчезновения. В водах обоих полушарий живет более 100 тыс. особей. Они хорошо размножаются и быстро восполняют потери. При этом финвалы находятся под угрозой исчезновения, и основная причина возможного умирания — необоснованно большой вылов финвалов в XIX-XX веках.
Женьева Деспорт из Северо-Атлантической комиссии по рыболовству считает: «Нет причин волноваться о популяции в Исландии — все стабильно в долгосрочной перспективе». Как это возможно на фоне мирового статуса финвалов?
Международный союз охраны природы оценивает мировую популяцию каждого конкретного вида. Местная популяция может оказаться вполне здоровой и многочисленной, что и позволяет ловить ее представителей в рамках квоты. Сегодня в водах Исландии и Гренландии примерно 22 тыс. особей. Примерно столько забивали за один сезон в 1938 году.
Правительство Исландии не находит причин запретить китобойный промысел, служащий для поддержания культурных традиций и поддерживающий экспорт. Такой же позиции придерживается Япония. Страна продолжает добычу китов «в целях научного исследования», и это допускается IWC.
Японские исследования не приносят результатов: всего 152 публикации в рецензируемых журналах с 1994 года. При этом меньше половины — в международных ресурсах. Остальная часть — сообщения или статьи в местных изданиях на японском языке. Киты, добываемые для «исследований», оказываются на ресторанных тарелках. Более того, доклад 2013 года показал — китобойный промысел не приносит прибыли и субсидируется правительством Японии.
Япония — самый непостоянный член IWC. Впервые мораторий был обжалован государством в 1982 году, сразу после принятия, а затем коммерческая ловля китов то прекращалась, то начиналась опять. Последний выход из организации состоялся в конце 2018 года: уже в июле 2019-го Япония открыто возобновит китобойный промысел.
Сегодня 60% японцев выступают за продолжение добычи китов, их потребление и продажу мяса на экспорт. При этом кит составляет основу рациона лишь 4% жителей, а 37% вообще не пробовали китового мяса никогда.
Японцы охотятся на горбатых китов, малых полосатиков, кашалотов и серых калифорнийских китов. Этим видам не грозит вымирание: их относят к классу LC с наименьшей вероятностью исчезновения. В Тихом океане охотятся на и без того уязвимых финвалов и японских китов, представителей рода южных китов (Eubalaena).
Близкими родственниками Eubalaena считают гренландских китов, обитающих в северных водах. В Красной книге России они считаются исчезающим видом, потому что их популяция в Охотском море постоянно снижается — ученым известно о примерно 400 особях. При этом некогда гренландские киты обитали в водах рекордсменов-китобоев, Норвегии и Голландии. Сегодня вид полностью оттеснен в зону Тихого океана.
Третья страна, в которой разрешен китобойный промысел — Норвегия. Сегодня ее флот насчитывает 11 китобойных судов: в 1950 году их было 350. При этом максимальная квота на вылов китов — 999 особей любых видов. Китобои не выполняют и половины.
Наличие большой квоты и маленького улова объясняется падением популярности китового мяса и усложнением процесса добычи. Малые полосатики уходят в более северные широты, куда китобойные суда не пробираются из-за льда. Раньше животные не могли достигнуть арктических территорий, но сегодня благодаря глобальному потеплению киты могут находиться в некогда ледяных водах.
Суммарное число китов, выловленных после введения моратория — 55 тыс. особей. Из них 26 тыс. было продано в рамках коммерческого вылова, и Норвегия лидирует по продажам — 13 тыс. особей.
Почему промысел, поддерживаемый не спросом, а субсидиями правительств, продолжает существовать? Это попытка сохранить традиции, от которых отказываются и сами местные жители. Китобойный промысел перестает окупаться: на рынке появляются аналоги товаров, некогда получаемых лишь от китов. Трулс Гловсен, глава Гринписа Норвегии, считает: «Стоит принять логичные выводы принятия моратория IWC. Нет ни местного рынка, ни экспорта — это ненужная и устаревшая отрасль промышленности, принадлежащая прошлому. Ее лоббируют, но рационального объяснения убийству китов найти нельзя».
Могут ли исчезнуть киты, охота на которых уже прекратилась?
Нет уверенности, что после прекращения охоты на исчезающие виды их популяция восстановится. В российских водах, в Беринговом и Охотском морях, кормится примерно 400–500 особей японского кита, и такая популяция не может считаться большой. Угроза окончательного исчезновения появляется в тот момент, когда количество самок опускается ниже 50. Проблема в том, что установить точное число особей и их пол сложно технически, а потому и финансово.
Ученые руководствуются приблизительными оценками популяций, но существующие прогнозы можно назвать позитивными. Численность кашалотов уже вернулась к уровню XVII века, восстановление популяции финвалов займет еще 20–40 лет, а сейвалы, некогда заменившие синих китов и финвалов, выйдут из класса EN через 20–25 лет.
Исчезновение угрожает самым редким и ценным синим китам, чья минимальная численность в 650 особей была отмечена в 1964 году. Сегодня их запрещено убивать в любых водах, вне зависимости от отношения к мораторию IWC. Защитники китов надеятся, что строгий запрет будет расширен для всех китообразных.