Инвестиции в науку о мозге выросли на 40% за 5 лет

Наука о мозге стала самой популярной площадкой для стартапов. За последние пять лет инвестиции в этой области выросли на 40%. На этой неделе компании Rodin Therapeutics и Disarm Therapeutics объявили о том, что получили средства на свои исследования по синаптической упругости и аксональной защите. Ранее Lysosomal Therapeutics (LTI) заключила сделку с компанией Allergan по проведению клинических исследований в рамках своей программы по лечению болезни Паркинсона. И это не считая миллиардных инвестиций в такие компании, как Cortexyme, Cavion, Blackthorn, Axial Biotherapeutics и другие. Так почему же венчурные фонды стали проявлять такой интерес к нейронауке?

Сейчас ученые диагностируют неврологические расстройства, до которых раньше люди попросту не доживали. С увеличением продолжительности и качества жизни спрос на лекарства от таких болезней растет в геометрической прогрессии. А значит, инвестировать в препараты от неврологических расстройств становится выгодно. Но это уже давно не новость, и уж точно не причина столь повышенного внимания со стороны венчурных фондов. Эксперты Forbes уверены: все дело в том, что ученые начали гораздо лучше понимать молекулярные механизмы возникновения неврологических расстройств. Фундаментальные и прикладные исследования создали надежный научный субстрат, который привлекает предпринимателей и инвесторов, готовых взять на себя риски и серьезно вложиться в нейронауку.

Тектонический сдвиг произошел во многом благодаря Национальному институту здоровья (США), который в начале 2000-х выделил больше $8 млрд на исследования мозга. Эти деньги позволили сделать огромное количество научных открытий, которые привели к пониманию базовых механизмов возникновения болезней мозга, и на которых теперь основываются новые методы лечения.

С помощью генетического анализа выявляют неврологические болезни, которые раньше можно было диагностировать только по явным симптомам или уже при вскрытии. Это, в свою очередь, позволяет на ранних стадиях разграничить GBA-PD и болезнь Паркинсона или выявить, какая конкретно группа генов мутировала в случае болезни Альцгеймера, чтобы назначить пациентам терапию прицельно для этих мутаций. Более того: максимально точная диагностика методом генетического анализа позволяет диверсифицировать группы пациентов для проведения клинических исследований. Нейронаука стала действовать по тому же принципу, что и современные способы борьбы с онкологическими заболеваниями: «Найти конкретную цель в теле конкретного пациента и ударить по ней в конкретное время».

Несмотря на ряд серьезных провалов, связанных с разработкой препаратов для лечения болезни Альцгеймера, инвесторы вряд ли потеряют интерес к этой сфере. Их энтузиазм понятен: ученые делают многообещающие прогнозы. Так, руководитель британского научного центра по изучению деменции Барт Де Струпер считает, что к 2025 году болезнь Альцгеймера хоть и не станет излечимым заболеванием, однако врачи смогут сдерживать развитие болезни примерно так же, как сейчас это происходит при ВИЧ. А в некоторых случаях будет наблюдаться и восстановительный эффект от лечения.