Глава первой в России частной космической компании Михаил Кокорич — о двигателях на воде, ФСБ и «Даурии»

«Даурия» Михаила Кокорича занималась разработкой и запуском космических микроспутников вместе с Роскосмосом два года — с 2012 по 2014 год. В 2015 году Кокорич продал свою долю в компании. За 20 лет бизнес-карьеры основал более 20 компаний, сейчас занимается развитием компании в области космической логистики и транспортировки Momentus Space в США.

— Мы (компания Momentus Space, — прим. «Хайтека») решаем проблему последней мили в космосе. Дело в том, что сейчас, чтобы попасть в космос, есть две возможности. Первая — это лететь на большой ракете (или piggyback, как говорят по-английски), там много спутников. Как правило, большие ракеты обходятся намного дешевле, чем маленькие. Или можно купить целиком небольшую ракету и отправить аппарат на ту орбиту, на которую тебе нужно.

Но проблема в том, что у тебя всегда неидеальный выбор. Либо летишь на ту орбиту, которая тебе нужна, и тогда больше платишь за килограмм доставки. Либо летишь попутным запуском, платишь меньше, но и попадаешь не совсем туда, куда нужно. Это можно сравнить с тем, как ты едешь в Сан-Франциско. Можешь взять поезд —это выйдет дешево, но доедешь до железнодорожной станции. Или можешь взять такси — тогда доедешь до конкретного дома, но это будет стоить раз в десять дороже.

— В ближайшие несколько лет будут ежегодно запускаться в космос более тысячи спутников. Все они должны находиться на тех или иных орбитах. Сейчас появляется много дешевых больших носителей — вслед за Falcon 9 появился Falcon Heavy, в следующем году [основатель Amazon Джеф] Безос планирует запустить New Glenn. Ракеты, которые могут вывести в космос большое количество груза, очень дешевы. Но они выводят в одну точку, а дальше нужно развозить по тем орбитам, на которых должны находиться те или иные спутники. Рано или поздно это будет доставка топлива, воды или провианта для космических станций. Следующий большой космический проект, который делает человечество (по крайней мере, то, что анонсирует НАСА), — это Deep Space Gateway, станция на окололунной орбите. Понятно, что она потребует колоссального количества грузов для снабжения космонавтов.

— Мы хотим предоставлять сервис транспортировки, как это делает FedEx или DHL. Для этого мы строим свой космический буксир, мы его называем in-space rocket. Это ракета, которая летает в космосе. Это сравнимо с тем, как сейчас люди покупают услуги вывода в космос от SpaceX: они не покупают ракету и не выводят ее со своего космодрома, все покупают сервис доставки.

— Космический рынок — это примерно $300 млрд. Из этого рынка примерно половину занимают телекоммуникационные услуги. Телевидение, услуги связи и спутниковый телефон — это все космическая связь. Для ее обеспечения используются огромные и дорогие космические аппараты массой 5–10 т. Каждый такой аппарат может стоить $100–500 млн. Услуга по запуску таких аппаратов страхуется. В этом сегменте рынка предоставлять услугу можно только тогда, когда у тебя достаточная статистика надежности.

— Статистика надежности измеряется процентами. Нужно, чтобы, грубо говоря, надежность была выше 95%. Чем меньше надежность, тем больше страховка. Чтобы создать новый сегмент рынка, нам необходимо сделать эти космические ракеты максимально дешевыми, мы должны уменьшить стоимость в десятки раз. Для этого мы используем новую технологию с использованием воды как топлива.

— Вода — очень удобная субстанция. Она безопасная. В 10 м лаборатории мы каждый день запускаем наши двигатели. При этом мы не сидим в противогазах.

Вода — плотная субстанция, ее не нужно хранить под давлением, поэтому все давно думают о том, как использовать воду. Когда человечество начнет использовать ресурсы, которые добываются за пределами Земли, вода станет первым из таких ресурсов. Вода обнаружена на Луне, на околоземных астероидах, на Марсе. Все смотрят в долгосрочном плане, как использовать воду в качестве ракетного топлива.

Мы используем воду как топливо напрямую — не разлагаем на водород и кислород. Наш двигатель — это такая небольшая микроволновая печка размером с банку из-под кофе. Мы создаем микроволновое излучение, используя солнечную энергию, солнечные панели. В этой маленькой микроволновой печке мы нагреваем воду (точнее, водяной пар) до температуры выше поверхности солнца. А дальше этот перегретый газ или слабо ионизированная плазма выбрасывается из сопла и создает тягу.

— Поскольку мы можем нагреть пар до гораздо более высокой температуры, чем это делается в химическом двигателе, то наша технология позволяет использовать гораздо меньшее по массе топливо, чем используют классические двигатели. Но тяга этих двигателей не очень большая — мы не можем полететь с Земли, но можем перемещаться в космосе, где невесомость.

— Я недавно нашел статью, которая была написана в 1993 году в нашей газете «Огинская правда», называлась она «Может, я полечу на Марс». Это была статья обо мне. Полететь на Марс было моей детской мечтой. Я даже хотел поступать в физтех на факультет аэрофизики и аэродинамических исследований.

— Есть несколько больших космических стран в мире — с большим космическим бюджетом и амбициями. Это США, Европа, Китай, Япония, Россия. При этом вся индустрия государственная, не только с точки зрения денег, но и с точки зрения того, что все работы выполняют государственные компании. Я решил, что нужно делать российскую частную компанию, чтобы запускать спутники, выполнять заказы. Хотел, чтобы государство покупало сервис, а не заказывало продукт. Мы с Поповкиным общались, ему это было интересно. На конференции он говорит: «Давай доедем до Илона Маска». Я через своих знакомых организовал эту встречу.

— Первый спутник мы запустили на свои деньги, чтобы показать, что можем запускать. Выиграли тендер, в прошлом году «Даурия» запустила два спутника для Роскосмоса. При запуске таинственным способом произошел отказ восьми спутников, в том числе двух — «Даурии». Причина формально так и не выяснена. Спутники других компаний даже получили страховку. С «Даурии» Роскосмос, скорее всего, эти деньги будет требовать. Почему ошибкой было [создать «Даурию» в России]? Компания такого рода может существовать только в двух ситуациях. Либо если есть сильная поддержка со стороны государства, которое дает заказы, встраивает в структуры, как это делается для Boeing, Airbus, Lockheed Martin и так далее, либо когда есть возможность работать на большой открытый мировой рынок, используя преимущества страны. И я, конечно, не подписывался на то, что мы после 2014 года будем отрезаны от мирового рынка.

— В НАСА есть космическая программа, есть понятная процедура выбора компании, тендеров, есть понятная процедура лоббирования. А в России это не так, к сожалению. В России все зависит от предпочтений одного-двух человек, что наслоено на кучу слухов относительно тебя. Поскольку я жил в Америке, то люди в погонах стали всем шептать, что я американский шпион. Прямо и косвенно стали говорить — с ними работать нельзя, они американские шпионы. Разве что в распятии детей не обвиняли.

— Почему частникам стали передавать часть функций? Потому что денег нет, потому что денег было мало. Поэтому сказали: ок, давайте разыграем среди частников. Несколько частников не сделали, даже разорились. Их никто сейчас не помнит. Но в итоге вышли две-три компании. Поэтому изменение этой парадигмы государственного финансирования позволило развиться частному бизнесу. А частный бизнес, как правило, везде добивается лучших результатов, чем государство. Он делает дешевле, ищет новые возможности, новые рынки, новые ниши и так далее.

— В космосе мы все в ожидании золотой лихорадки. Космическая индустрия большая, но не огромная. $300 млрд — это в несколько раз меньше, чем телекоммуникационный рынок, допустим. Есть несколько больших тем в космосе, которые могут стать [рынками] масштаба несколько триллионов долларов — производство электроэнергии в космосе, обработка данных в космосе, производство в космосе, это космический туризм, это космические ресурсы. Может, еще что-то, мы предположить не можем.