«В робототехнике Россия отстает от развитых стран на 7-10 лет»

— За 2016 год предприятия Китая купили около 80 тысяч единиц промышленной робототехники. Сколько подобных роботов было куплено в России за прошлый год? Насколько интенсивно идет в стране роботизация, если сравнивать показатели последних двух лет?

— В Китае за 2016 год роботов действительно было продано примерно 80 тысяч, а за 2015 год — 68 тысяч. Динамика роста китайского рынка робототехники составляет 15-17% в год. В России 2015 год завершился с цифрой 550 роботов, за 2016 год данных еще нет, но вряд ли показатели сильно изменятся — никаких прорывов в этой части в России в прошлом году не было.

— Существует ли у нас собственное производство промышленных роботов?

— Нет. Было единственное, на АвтоВАЗе. В его составе был Волжский машиностроительный завод, который с 1980-х годов по инжинирингу Kuka делал роботов для производства АвтоВАЗа. Но предыдущий директор этот завод закрыл — в рамках программы по уничтожению непрофильных производств. Сейчас этот человек работает в структурах Ростеха, и у него есть проект по реанимации этого завода, он обсуждается с Минпромторгом. Еще есть 2-3 компании, которые готовятся производить роботов, но не больших промышленных, а поменьше, попроще. Другого своего производства нет.

— Мы как-то брали интервью у компании «Андроидная техника», они, например, делают роботов.

— Это другой сектор. Есть промышленные роботы, на основе манипулятора — их в 10 раз больше, чем всех остальных вместе взятых. Этот рынок тоже больше, он более зрелый, ему 20 лет и он растет в среднем на 11% в год — лучше, чем металлургия, чем автопром, потому что такие роботы все больше проникают на производство.

Все остальные роботы называются сервисными. Они тоже могут быть применимы для профессиональных целей — тележки для перемещения деталей, сельскохозяйственные машины. А могут быть для персонального использования — к примеру, робот-пылесос. Этот рынок намного меньше, но он растет на 25% в год уже несколько лет. Именно с ним связаны ожидания бурного роста робототехники. И этот хайп раздувается не только в средствах массовой информации, но и в инвестиционном сообществе, особенно — в Долине. В России тоже есть эта тенденция, но в количественном выражении результат получается меньше — в робоцентре Сколково есть где-то около 50 технологических стартапов и все они про сервисную робототехнику.

Суммарно в России 220 компаний, которые этим занимаются — это и робоинтеграторы, и производители компонентов. Плюс мы насчитали 66 кафедр робототехники и мехатроники в университетах России. Они выпускают около тысячи инженеров-робототехников в год. Не все они после выпуска занимаются роботами, потому что рынок пока маленький. Но он растет. Я думаю, в ближайшие год-два в России должны появиться и собственные производители промышленных роботов.

— А что можно сказать про разработки, которые ведет, к примеру, KAMAZ? Или производители беспилотного автобуса MatrЁshka?

— Да, разработки ведутся, но это все пока пилотные проекты. Им еще всем довольно далеко до выхода на дороги — и в техническом, и в законодательном смысле. В первую очередь по техническим дорогам — не общего назначения — начнут ездить караваны беспилотных грузовиков, где в первом будет сидеть водитель, а все машины за ним будут повторять движения.

Технически это можно реализовать уже сегодня, в том числе и в России. Таких дорог очень много — они ведут к карьерам, соединяют заводы. Думаю, это займет лет 5. На выход таких караванов на дороги общего пользования потребуется лет 15, наверное. Может, к тому времени появится и беспилотный общественный транспорт. В некоторых странах мира метро уже беспилотное — к примеру, в каких-то городах Азии.

«Стратегически наша промышленность обречена на роботизацию»

— Какова ваша оценка российского рынка робототехники в деньгах и в роботах? Есть ли понимание, как он будет расти в ближайшие 3-5 лет?

— Если говорить про промышленную робототехнику, то один робот-манипулятор средней грузоподъемности стоит $70-100 тысяч, то есть примерно 4-6 млн рублей. А полностью решение вместе с софтом, роботом и технологией — 12-18 млн. Для партии из 100 штук это 1,2-1,8 млрд, округлим до 1,5 млрд. В России всего около 500 подобных роботов, так что умножим еще на 5 — получим 7,5-9 млрд. Это и будет объем рынка промышленных манипуляторов. А объем сервисной робототехники — примерно в 10 раз меньше. Это очень мало для нашей большой и богатой страны. Рынок будет расти быстрее, если будет поддержка государства, и если технический менеджмент будет лучше знаком с подобными технологиями.

— Государство как-то стимулирует развитие этого рынка?

— Пока только на уровне слов и небольших мер поддержки, к примеру, в фонде «Сколково» есть направление «Робототехника». Или стартапы могут прийти за грантом в фонд Бортника. Во многих странах есть масштабные программы поддержки робототехники как отрасли — в Китае, Франции, США, Германии, Южной Корее. Это и гранты, и инвестиции, и налоговые льготы, и подготовка кадров, и инкубаторы-технопарки.

Мы пока к этому не пришли, у нас по этому направлению идет 7-10-летнее отставание. Но мы «дозреваем» — это видно по возрастающему интересу со стороны власти. И в этом-следующем году программы поддержки начнут появляться. К примеру, в Минпромторге разработана программа «Развитие средств производства», туда входят аддитивные технологии, цифровой инжиниринг, робототехника. Но она еще пока не принята. Ведутся работы и по военной робототехнике, но это отдельная история, мы про нее ничего не знаем.

— В интервью нам замминистра промышленности и торговли Василий Осьмаков рассказал, что по плотности автоматизации Россия отстает от стран-лидеров в 69 раз. В чем причины такого отставания?

— Источник этих данных — именно мы. У нас 1 робот на 10 тысяч работающих в отрасли, а весь парк — около 8 тысяч. Где-нибудь в Италии столько покупают за год. Почему? Потому что там автопром — основной потребитель промышленных роботов. На втором месте электроника. Но количество роботов в России увеличивается. Во-первых, потому что труд становится дороже. И во-вторых, потому что молодежь не очень хочет заниматься рутинными операциями, они все больше переходят роботам, а люди начинают заниматься настройкой роботов, софтом, обслуживанием.

В России последние 200 лет мы находимся в догоняющей фазе. У нас было несколько волн модернизации — к примеру, сталинская модернизация тяжелой промышленности. Как она происходила? Мы продавали зерно, покупали заводы. И иностранные инженеры обучали наших специалистов. В покорении космоса тоже были за основу взяты некоторые немецкие заделы, в ядерной физике многие данные принесла разведка.

Кроме того, у нас рынок достаточно закрытый. Он был таким и в Советском союзе. И это сдерживает многие разработки, и специалисты уезжают. У нас мало технологических компаний, в основном сырьевые. А нужно работать на большой рынок.

В итоге, у нас есть накопленное отставание и зависимость от старых технологий. И здесь либо рынок должен заставить развиваться, когда на нем перестанут покупать твои продукты, в основе которых лежат старые технологии. Либо должен наступить кризис кадров — например, таких дефицитных, как сварщики. И поэтому придется поставить сварочного робота.

Стратегически наша промышленность обречена на роботизацию. И это в том числе из-за того, что в рабочие профессии больше не приходит молодежь. Ребята больше хотят учиться на программистов, чем на слесарей. И когда на производстве будут стоять роботы, как раз эти инженеры и программисты и понадобятся.

— А из каких стран приходят в основном роботы в Россию?

— Германия и Япония — два основных мировых центра производства. В Германии это Kuka. В Японии — компания Fanuc. Есть и такие крупные производители, как Kawasaki. Существует еще шведско-швейцарский концерн ABB, но они мало продают роботов в России. Недавно в Россию пришла компания Comau. На мировой рынок сейчас активно начали выходить корейские и китайские компании-производители робототехники, но в России они пока совсем неизвестны.

«Опасения, что роботы отберут у людей работу, надуманы»

— За рубежом много говорят сейчас о нарастающих темпах роботизации, о том, что она будет носить тотальный характер. Подобные прогнозы применимы и в отношении России?

— Есть такое понятие, как процент роботизации на производстве. 100% он никогда не достигнет, потому что сколько бы там ни стояло роботов, нужны люди, которые будут за ними присматривать.

Поэтому здесь рост будет очень долгий — сначала роботизируются основные операции, потом вспомогательные, затем логистика и так далее. Это надолго все.

— Но в свете роботизации нарастает паника, что искусственный интеллект отберет у людей работу, и в первую очередь это затронет рабочих и низкоквалифицированный труд. Коснется ли это России?

— Подобная проблема не волнует самих рабочих и руководителей предприятий, по крайней мере, в России. Эту панику раздувают СМИ. Для меня это, конечно, хорошо, потому что появляется повод говорить о роботах. Но сама по себе проблема надуманная — этот процесс будет растянут на десятилетия. Он будет постепенным.

Даже один завод не сможет сделать это в одночасье — у него займет это года три. А для всей отрасли — это десятилетие. За это время пожилые специалисты уйдут на пенсию, а молодые туда просто не придут. Оставшаяся часть останется и переучится, чтобы обслуживать новое оборудование. И в итоге все только выиграют, потому что те, кто останется, будут работать на более высокотехнологичном оборудовании. А остальным тоже придется повышать свой уровень и чему-то учиться, это неплохо.

— Из недавнего отчета McKinsey следует, что в России уже сейчас можно автоматизировать труд, в котором занята половина трудоспособного населения. Действительно ли это так?

— Это исключительно умозрительные цифры. Мы сейчас тоже можем взять и решить, что нашу беседу можно автоматизировать. Вы же можете поручить вашему чатботу задавать мне вопросы, а я бы поручил своему — отвечать. Но это выдумка. Теоретически это возможно, но фактически мы сидим и разговариваем с вами.

Во-первых, сделать все это сейчас — достаточно дорого. А во-вторых, при личной беседе возникает элемент человеческого тепла, и мы от него не отказываемся. Теоретически — многое можно автоматизировать. Практически — по каждому конкретному виду деятельности решение будет приниматься отдельно.

200 лет назад мы ездили на лошадях, а 98% населения пахали поля, 100 лет назад 95% населения были сельскими жителями и жили в деревнях. Роботы появились совсем недавно. Мы еще не представляем всех возможностей, которые у них могут быть. И поэтому строим разные гипотезы.

У меня вот уже несколько лет есть робот-пылесос. Он сломался и стоит под диваном. Я его не чиню. И оказывается, многие не чинят. Есть такой «эффект пыльного угла» для этих игрушек. Вот стиральные машины его преодолели, и мы ими пользуемся. А посудомоечными — не всегда, потому что не скапливается каждый раз столько посуды. И также ситуация обстоит с робо-пылесосами. Наверное, должно появиться новое поколение домашних роботов-уборщиков, чтобы они стали удобны.

«Роботы — часть нового экономического уклада»

— Один из ключевых глобальных трендов — стремительная роботизация Китая. Китайские компании вкладывают гигантские средства в роботов. К чему это может привести?

— Стоимость рабочей силы растет — и в этом смысле капитализм идет к своему завершению. Потому что один из ключевых исходных посылов капитализма — капитал идет за дешевым трудом. Но он заканчивается. Китай — последнее место на Земле, где еще есть массовый дешевый труд. Но люди стали переезжать в города, меньше рожать, количество работоспособного населения стало меньше — стоимость труда возросла. И деваться некуда — страна роботизируется. И всем остальным придется делать тоже самое. А производства в итоге будут возвращаться из Китая в свои же страны — только будут уже автоматизированными. И они будут ближе к национальным рынкам сбыта, получат выигрыш на логистике.

— То есть это будет новый экономический уклад?

— Да, роботы являются частью будущего экономического уклада. В нем будет немного другая логика экономики. Старая логика основана на ссудном проценте. А так как он должен постоянно окупаться, то ты все время должен увеличивать продажи, и снижать издержки.

Объем продаж увеличивать бесконечно невозможно. Скажу про себя — раньше у меня было три машины, а сейчас одна. Зато у меня есть Uber. Не нужно больше людям много машин, смартфонов, компьютеров. И объем производства машин тоже начнет падать. Одна из основных издержек производства — труд. А так как заниматься производством станут роботы, то снижать издержки будет уже некуда. И ссудному проценту станет неоткуда браться. И мы перейдем на другую экономику в течение 50-70 лет. Но эти процессы начинаются уже сейчас, и робототехника является частью не только нового технологического уклада, но и частью новой экономики — так же, как искусственный интеллект, большие данные, нейронные сети.